Лошади скачут по лугу на фоне гор. Стоковое фото № 4627388, фотограф Эдуард Кислинский / Фотобанк Лори

Для полноценной работы с фотобанком необходимо, чтобы в браузере был включён JavaScript.
Пожалуйста, включите его.

(пакетом дешевле)

Изображение № 4627388

©
Эдуард Кислинский
/ Фотобанк Лори

A herd of horses running along the hillside

Похожие изображения

Входит
в два альбома.

Рубрики каталога

Животные

107023,
Москва,
площадь Журавлёва, д. 10, офис 214,
Фотобанк Лори

(адрес для отправки документов курьером)

125009,
Москва,
ул. Тверская, д. 9,
а/я 123,
Фотобанк Лори

(почтовый адрес — только для писем и документов)

Все контакты и реквизиты

Покупателям

• О фотобанке
• Условия лицензий
• Образцы лицензий и договоров
• Договор оферты на оказание услуг
• Реквизиты ООО «Лори»

Авторам

• Агентский договор
• Инструкция по работе с фотобанком

• Список авторов фотобанка
• Баннеры фотобанка Лори

• Политика конфиденциальности

Мы в социальных сетях

Спецпроекты

• Наши работы в действии
• Проект «Хорошая кухня»
• Эксклюзивная коллекция

Основные разделы

• Свежие поступления
• Последние продажи
• Тематические подборки
• Рубрики фотобанка
• Справка по фотобанку

Наши друзья

Новости конного спорта Maxima Equisport

10 декабря в немецком городе Анкум прошел 43 аукцион спортивных лошадей PSI, торги ежегодно проводятся командой Пауля Шокемёлле и Ульриха Кассельмана и собирают большой ажиотаж в информационном поле. Шутка ли! Только в этом году выручка аукциона составила 22 992 000 евро, это – новый рекорд! Предыдущий исторический максимум  составил  19,538,000 евро. Также в 2022 году была заключена самая дорогая сделка в истории аукционов – кобыла Чиазинт ушла с молотка за 4 000 000 евро. Ранее рекорд принадлежал кобыле Поэтин, проданной за 2 500 000 евро.

Кто владеет лошадьми за миллионы, и окупаются ли инвестиции в четвероногих атлетов?

Рассмотрим на примере PSI Auction.

В статье мы будем говорить о результатах последних пяти лет аукциона и отслеживать успехи лошадей, проданных на торгах.

Исключение


Но сначала расскажем о втором по дороговизне лоте в истории торгов – кобыле Поэтин. В 2003 году дочка Сандро Хит выиграла Чемпионат Мира и Бундесчемпионат, а затем была продана на аукционе за баснословные деньги.

Первоначальная ставка – 100 000 евро, быстро выросла до 2 000 000, последнее слово осталось за голландской парой Питера и Питти Цван и представителей ING Банка, чета предложила за лошадь 2 500 000 евро. Предполагалось, что лошадь будет выступать, а также участвовать в разведении.

Позже из-за споров с ING банком семья Цван была вынуждена продать несколько лошадей. Чтобы не расставаться с Поэтин, Цваны спрятали лошадь. Детективы нашли коблу только в 2005 году в клинике в Керкене, где ей диагностировали воспаление сухожилия.

В сентябре 2005 года ее снова выставили на аукцион, где кобылу приобрел владелец французского конного хозяйства Haras de Hus Ксавье Мари за 900 000 евро. На этом же аукционе была продан и первый жеребенок Поэтин, полученный путем эмбриотрансфера. Кобылку купил Питер ван ден Цван через агента за 138 000 евро.

В сентябре 2005 Поэтин приехала во Францию в новый дом, в Haras de Hus стало ясно, что кобыла страдает от острой формы ламинита, притом воспаление распространилось на обе передние ноги. Усилия врачей из Германии и Франции не дали результатов, лошадь было решено усыпить. Генофонд кобылы сохранен в клоне Поэтин, кобылке, рожденной в 2007 году и теперь принадлежащей хозяйству Haras de Hus.

2017 год


Теперь – к новейшей истории аукциона. В 2017 году самыми дорогим конкурным лотом стал мерин Ча Мю, рожденный от жеребца-производителя Корнадо, успешно выступавшего на уровне Гран-При под Маркусом Эннингом. Ча Мю ушел с молотка за 700 000 евро, в первый год постоя в новой конюшне восьмилетний мерин заработал всего 600 евро.

В 2020 году лошадь перешла в работу к Мартину Фуксу, вместе с швейцарцем клошадь выступала в маршрутах до 150 см до апреля 2021 года, затем перешла в работу к немцу Патрику Дёллеру. За пять лет, прошедших с момента продажи, Ча Мю заработал 34425 евро.

Если вам показалось, что это – мало, предлагаем сравнить финансовые успехи Ча Мю и самого дорогого лота 2017 года, жеребца по кличке Цум Глюк, выступающего в выездке. Новые владельцы отдали за коня 850 000 евро, на момент торгов «Счастливчику» — так можно перевести кличку лошади, было всего четыре года. Согласно данным портала Horsetelex, конь выступил на трех турнирах для молодых лошадей, каждый раз оказывался в десятке сильнейших и в юные годы заработал 970 евро. После жеребец на три года исчез с радаров и вновь появился на боевом поле уже в 2022 году. Последний результат, показанный в Среднем Призе №1 — 66.372%.

2018 год


Ставки растут, результативность падает! Четыре года назад главной сенсацией аукциона PSI стала шестилетняя дочка Стаккато и внучка Чакко Блю по материнской линии по кличке Стакариэалла, новые владельцы отдали за нее 2 400 000 евро. На момент продажи кобыла считалась самым дорогим конкурным лотом в истории аукционов. После смены владельца она ни разу не появилась на боевом поле, от лошади еще до аукциона получен только один жеребенок, ныне – лицензированный жеребец Диаблю.

Представитель выездки, четырехлетний жеребец Ви-Плюс был продан вдвое дешевле, американка Лесли Малон предложила за лошадь 1 200 000 евро. От коня в 2020 году был получен жеребенок Ви-Пауэр, уже успевший получить лицензию Ганноверского союза. За четыре года Ви-Плюс выступил в трех турнирах, заработал 300 евро и 71,917% в Среднем Призе №1.

2019 год


Знаете ли вы, сколько стоит «Золото»? Нет, не грамм, не карат, а слово «Золото»? По опыту аукциона PSI, за четыре буквы G-O-L-D люди готовы отдать 100 000 евро.

Прекращаем каламбур и рассказываем подробнее. Ровно через год после продажи Ви-Плюс на аукционе PSI продали его полного брата, жеребца по кличке Ви-Плюс Голд за 1 300 00 евро, лошадь уехала жить в Люксембург. Младший брат Ви-Плюс оказался менее успешным.После продажи лошадь не выступала (по крайней мере, на международных турнирах), и не оставляла потомства.

 Конкурный рекорд 2019 года – у жеребца Чаккос Ландо, сына Чакко Блю. Лошадь ушла с молотка за 1 250 000 евро, и в течение 2020-2021 года практически не привозила призовых денег. В 2020 году Чаккос Ландо выступила только один раз, полностью пропустила сезон 2021, в 2022 году жеребец принял 17 стартов и заработал 5 225 евро. Сейчас конь прыгает под седлом Уильяма Витакера в маршрутах с высотой препятствий до 150 см. Согласитесь, по сравнению с другими героями этой статьи, конь очень результативен.

2020 год


Год эпидемии вынудил организаторов аукциона приспосабливаться к новому формату работы – торги прошли в онлайн-формате, однако, на качество спроса пандемия не повлияла. Общая сумма выручки превысила 14 500 000 евро, самый дорогой лот вновь оказался конкурным. Кобыла Калоурина от Глокс Лондона была продана за 1 600 000 евро, сейчас лошадь выступает под седлом колумбийского всадника Рене Лопеса Лизаразо. В этом году кобыле исполнилось восемь лет, вместе с Рене она добралась до высоты 150 см, за два года работы лошадь заработала 1203 евро.

Представители выездки вновь уступили прыгающим лотам – жеребец Диатон был продан за 700 000 евро, лошадь осталась в работе у немецкого всадника Фредерика Вандерса, в бекграунде коня еще нет спортивных результатов на международной арене.

2021 год


В прошлом году в коллекцию колумбийца Рене Лопеса добавился еще один выдающийся экспонат, кобыла Лондина, также рожденная от Глокс Лондона. Лошадь стала самым дорогим лотом 42 аукциона PSI – покупатели предложили за нее 1 950 000 евро. И, как вы уже поняли, и Лондина тоже не показывает тенденцию к самоокупаемости в ближайшей перспективе. За год звезда торгов заработала всего 125 евро. К слову, под седлом российского всадника Сергея Петрова выступает лошадь по кличке Лондина 4, полусестра той, что прыгает под Колумбийскими знаменами. Наша «соотечественница» пока не успела заработать медали, однако, по словам владельцев, приобрели они ее за значительно меньшую сумму, чем 1 950 000 долларов. Будем внимательно следить за тем, кто из сестер покажет лучшие финансовые результаты в новом сезоне!

Конь Фюрст Байрам – самый дорогой лот среди представителей выездки, за него новые владельцы отдали 1 700 000 евро. Коню всего шесть лет, так что ждать высокий экономических показателей пока бесполезно. Но, судя по тенденции, и этот лот вряд ли себя окупит.

2022 год


Уходящий год побил все рекорды. Впервые конкурная лошадь ушла с молотка за 4 000 000 евро. Интересно, что несколькими неделями ранее новый владелец Чиазинит – немецкий предприниматель Франк Ауэр, приобрел несколько лошадей на аукционе Хольгера Хетцеля.В том числе предпринимателю достался и самый дорогой лот торгов в Гохе – сын Доминатора Зет по кличке Левел Ап. За него предприниматель отдал 1 350 000 евро.

Будем скептичны – вера в то, что эта лошадь принесет большой доход новому владельцу, отсутствует полностью.

По словам специалиста по продаже и подбору лошадей Алины Гура, аукционы – это шоу, и зачастую цены на животных завышены.

Статистика показывает, что конный спорт и конноспортивная индустрия вертятся, в первую очередь, вокруг возможности получать удовольствие. Большие инвестиции не означают высокую эффективность четвероногого актива.

Можно ли зарабатывать на лошадях? Можно, но для этого их надо не покупать, а продавать.

Рецепт

скачущих лошадей — Food.com

НАЗАД
ПРЕДЫДУЩИЙ РЕЦЕПТ

СЛЕДУЮЩИЙ
СЛЕДУЮЩИЙ РЕЦЕПТ

«Эти укусы основаны на тайском рецепте, называемом mar hor (что означает скачущие лошади)».

Скачать

фото Trina.F

Через:

25 минут

Ингредиенты:

9

Порции:

ингредиенты

• растительное масло

• 8

  лук-шалот, мелко нарезанный

• 2

  ложки хрустящего арахисового масла

• 1

  ложка светло-коричневого сахара

• 2

  ложки соевого соуса

• 1

  небольшой ананас, нарезанный кубиками (или 4 кольца из банки)

• 1

  лайм

• 1

  красный перец чили, мелко нарезанный

• 1

  унция листьев кинзы

направления

• Нагрейте немного масла в сковороде и обжарьте лук-шалот, пока он не станет коричневым.
• Уменьшите огонь и добавьте арахисовое масло, сахар и соевый соус и перемешайте, пока сахар не растает.
• Смесь должна быть сладко-соленой, поэтому при необходимости добавьте немного соли. Прохладный.
• Разложите кубики ананаса на тарелке и положите на каждый чайную ложку смеси.
• Сверху положите дольку лайма, кусочек чили и лист кинзы.

Вопросы и ответы

Есть вопрос?

Поделитесь этим с сообществом!

РЕЦЕПТ ПРЕДСТАВЛЕН

ВАМ ТАКЖЕ ПОНРАВИТСЯ

Просмотреть все рецепты

связанные страницы

Найти еще рецепты

скачущих лошадей Сюй Зечен, перевод Хелен Ван | Китайская литература

Когда я вышел на главную дорогу в Удоуцюй, они были там — беспорядочные отпечатки восьми лошадиных копыт. Волна мелкой желтой пыли поднялась в воздух, когда ваша нога коснулась рыхлой поверхности, но земля была твердой и блестящей там, где были копыта. Мне не нужно было смотреть поближе. Я знал, что они — Хунци и Дунлян — пришли сюда. И вот он стоит без рубашки перед лачугой с дынями, его глаза устремлены на двух мармеладно-красных лошадей, скачущих по пыльной дороге.

Его звали Соя, так его называл отец. Хунци и Дунлян называли его Бобовым ростком, потому что он был маленьким и худым, как бобовый росток, который не вырос должным образом. Я познакомился с ним только тогда, когда начал проезжать через Вудук, чтобы пасти своего буйвола. Было очень мало людей, которые действительно знали его. Все, что мы знали, это то, что он и его отец ухаживали за грядкой с бахчевыми культурами и двумя рыбными прудами на пересеченной местности недалеко от грунтовой дороги. Они были не отсюда.

Я гулял со своим буйволом мимо его лачуги с дынями, и так я понемногу с ним познакомился. Я думал, что он моложе меня, но он сказал, что ему столько же лет, а на самом деле старше на шесть недель. Однажды он спросил меня, куда едут все машины и грузовики, которые мчатся по песчаной дороге. Мы тогда только начали общаться друг с другом.

«Не знаю», — сказал я. — Я никогда не был в машине.

Прошло некоторое время, прежде чем он заговорил.

‘Я тоже.’

Когда вечернее солнце скрылось, по дороге катили всевозможные легковые и грузовые автомобили, поднимая за собой пыльные бури. Мелкие песчинки кружились в воздухе перед его дынной лачугой и оставляли толстый слой пыли на саженцах дынь и рыбных прудах. Я не мог сопротивляться следованию следам копыт, прыгая от одного к другому. Но мой буйвол бездельничал, и мне приходилось хлестать его по заднице полоской свежей ивы, чтобы он двигался. Однако я не мог торчать поблизости, мне пришлось найти для него свежую траву и воду, а затем снова проводить его домой. Когда я оглянулся вдаль, он все еще стоял, прислонившись к лачуге с дынями, и смотрел на оживленную грунтовую дорогу. Легковые и грузовые автомобили появились в дымке между пылью и сумерками, направляясь неизвестно куда. Вокруг него, насколько хватало глаз, простиралась бескрайняя неровная земля, как будто он был единственным человеком, оставшимся на земле.

Мы говорили мало и никогда не говорили долго. Он редко говорил, а я не мог торчать весь день в месте, где траву давно уже съела проходящая скотина. Мне пришлось отвести своего буйвола пастись в другое место. Со временем мы заговорили о Хунци и Дунляне и их лошадях. Они обычно проезжали мимо лачуги с дынями, чтобы пасти лошадей у ​​реки Улун. Впоследствии, когда лошади были сыты, они выводили их на грунтовую дорогу, чтобы они скакали галопом и соревновались с легковыми и грузовыми автомобилями на своих четырех или более колесах. Как я завидовал их приподнятому настроению, их свободе, когда они скакали без седла, хватаясь правой рукой за гриву, щелкая левой кнутом, улюлюкая и крича, их рубашки, лишенные пуговиц, развевающиеся на ветру, как битва. флаги победного заряда в кино. Они скакали бок о бок, оттесняя легковые и грузовые автомобили к краю дороги. Хунци сказал, что раньше водители высовывали головы из окон и ругались на них, но какое им дело? Их лошади были быстрее автомобилей. Меня взволновала только мысль о том, что я еду верхом на скачущей мармеладно-красной лошади, ее длинные сильные ноги вытягиваются и тянутся.

‘Вы когда-нибудь ездили верхом?’ — спросил меня Бобровый росток.

‘Да. Ты?’

‘Нет. Это было хорошо?

‘Фантастика. Нравится, — сказал я, поигрывая руками и шаркая ногами. Я только два раза был верхом на лошади — один шагом, другой рысью — на гумне. Я заплатил Хунци десять цикад, чтобы он попробовал. Я схватился за гриву, как они. Но когда лошадь побежала, я сильно испугался: мои руки вспотели, ноги задеревенели, и я потерял всякую хватку на брюхе лошади. Тогда Дунлян сказал, что я безнадежен, и щелкнул кнутом по заду лошади. Его ягодицы вздрогнули, сбросив меня со спины в кучу гниющей соломы. «Если вы никогда не ездили верхом, вы не представляете, как это прекрасно — чувствовать силу фельдмаршала. Лошадь бежит так быстро, что ветер проносится мимо, хлопая вас по лицу и по ушам. Действительно, как будто ты летишь. Когда я описал это Бобовому Ростку, я почувствовал дрожь в конечностях, как будто я действительно собирался взлететь, хотя у меня никогда не было ощущения полета верхом на лошади. И я не сказал Бобовому Ростку, что, когда я вел своего буйвола всю дорогу к реке Улун пастись, это было на самом деле потому, что я хотел быть рядом с Хунци и Дунляном, и что я надеялся получить шанс покататься на их лошадях и почувствуйте мощь фельдмаршала и мчитесь с легковыми и грузовыми автомобилями по грунтовой дороге, как это делали они. Раньше я всегда пас буйволов в сосновом лесу к северу от кладбища.

— Я тоже хочу покататься на лошади, — сказал Бобовый Росток, не в силах больше сдерживаться. — Можешь спросить у них, могу ли я попробовать?

‘Конечно. В следующий раз попрошу привести лошадей.

‘Я хочу ехать по грунтовой дороге так быстро, как они едут’.

‘Нет проблем. ‘

Сразу пожалел. Как я собирался достать ему лошадь? Я преследовал Хунци и Дунляна в течение нескольких дней, и все, что мне удалось, это сделать несколько ударов, пока лошади паслись. Они не позволили мне прокатиться.

«Иди катайся на своем буйволе», — сказали они. «Это красиво и стабильно. Вы можете погрузиться в сон наяву.

Я обещал спросить, а теперь каждый раз, проходя мимо дынной грядки, чувствовал себя вором. Казалось, что каждый раз, когда я проходил мимо, Бобовая Росток сидела на обочине. Когда он замечал меня вдалеке, он вставал и спрашивал, сказали ли они «да». Я беспокоился о себе до тошноты, думая, что сказать. Сначала я мог сказать, что у меня не было времени спросить, но через некоторое время я больше не мог использовать это оправдание. Я мог только сказать, что спрашивал, и что они еще не дали ответа, а значит, у него еще есть шанс. По правде говоря, я даже не поднял его с Хунци и Дунляном. Каждый раз, когда я приближался к ним, они корчили рожи и отталкивали меня в сторону: «Уходи. Мы собираемся соревноваться с этими бесполезными машинами». Иногда они были более резкими: «Хватит торчать здесь. Иди катайся на своем буйволе. Следите за лошадьми. Знаешь, они могут убить, когда ударят ногой.

Что я мог сказать? Иногда я думал, что должен забыть об этом, перестать брать буйвола на реку Улун и вернуться в сосновый лес, чтобы мне больше не приходилось проходить мимо его маленькой хижины. Но я не мог остановиться. Я хотел иметь возможность покататься на лошади так же сильно, как и он. Когда я перешел реку и увидел беспорядочные отпечатки копыт, я не мог не наступить на них на ходу. Затем мне в голову пришла чудесная картина лошади, скачущей стремглав, как будто следы копыт на земле принадлежали лошади под моими ногами. У меня не было выбора, кроме как идти по следам копыт.

Бобовый росток никогда не терял надежды. Он все спрашивал, есть ли у меня какие-нибудь новости, и день за днем ​​ждал на обочине дороги, пока я не пойду. Он наблюдал за машинами и лошадьми на грунтовой дороге, пока я не проезжал мимо, выслушивал любые предлоги, которыми я мог заставить его замолчать, а затем снова смотрел на машины и лошадей на грунтовой дороге. То, как он огляделся, заставило меня чувствовать себя неловко. В конце концов я придумал план. Когда я проходил мимо грядки с дынями, Бобовая Росток начала задавать тот же старый вопрос. Я провела пальцами по обернутым в бумагу ягодам шелковицы, которые были у меня в кармане.

— Нет проблем, — сказал я, — сегодня точно скажут «да». Я сорвал шелковицу с дерева возле карниза моего дома. Было много незрелых, и моя мать сказала, что я не должен собирать их, пока они не созреют, но я должен был сделать это раньше.

Я передал шелковицу Хунци и Дунляну. Хунци сказал: «Все еще хочешь покататься на лошади?»

‘У меня нет, а у Сои есть.’

‘Соя?’ — сказал Дунлян. — Ты имеешь в виду того Бобового Ростка, который ухаживает за грядкой с дынями?

‘Да. Он хочет кататься на лошади.

Он взял горсть тутовых ягод и засунул их себе в рот. Они были такими кислыми, что заставили его брови пошевелиться. Я был так взволнован, что мне пришлось продолжать глотать.

‘Всего один раз. ‘

— Я подумаю об этом, — сказал Хунци, поморщившись. — Почему ты не принесла милых черных?

Дунлян перестал есть, хмуро посмотрел на Хунци и сказал: «Скажи Бобовому Ростку, что мы согласились, но с одним условием».

‘Какое состояние?’

‘Он может ездить только тогда, когда созреют арбузы. И он должен позволять нам есть то, что нам нравится, на его грядке с дынями, сколько мы хотим.

‘Правильно, сколько хотим.’

Я сказал Бобовому Ростку, слово в слово повторив то, что сказали Хунци и Дунлян. Он рухнул на землю и казался еще меньше, чем обычно.

‘Мой папа убьет меня. Я должен присматривать за дынями, за каждой из них. Он должен пересчитывать их каждую ночь, иначе он не сможет заснуть.

‘Ну, так они сказали.’

— Я подумаю, — сказал Бобовый Росток, почесывая затылок. Затем он встал и подошел к своей маленькой хижине. Дойдя до двери, он обернулся: «Я дам вам знать, когда созреют дыни».

Наконец-то я на несколько дней успокоился. Мне не удалось прокатиться, но я был счастлив. Я мог говорить с Бобовым Ростком, не волнуясь по этому поводу, и он перестал спрашивать о верховой езде. Время от времени он спрашивал, не показывали ли в последнее время какие-нибудь военные фильмы на моей извилистой улочке, и просил меня рассказать ему о них. Он несколько раз прокатился на моем водяном буйволе, что было немного похоже на верховую езду, и вообразил, что он могущественная фигура, обладающая верховным командованием.

Арбузы неизбежно созрели. Я часто видел, как отец Бинспраута катит по нашей улице тачку, полную дынь для продажи. Но Бобовый Росток ни слова не сказал о верховой езде. Я тоже не упомянул об этом, даже когда увидел, как он стоит перед лачугой с дынями и наблюдает за лошадьми, мчащимися по грунтовой дороге. В тот день, когда я проезжал мимо верхом на своем буйволе, из маленькой хижины выскочил Бобовый Росток.

‘Стой!’ он закричал. Его лицо было все красным от волнения. С его лба и спинки носа катились капли пота. — Скажи им, чтобы пришли быстро. Мой папа продает дыни, и прошлой ночью он заснул, не считая их. Иди, скажи им, быстро.

Я был ошеломлен. Мне потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя. Тогда я спрыгнул с буйвола, привязал его к невысокому тополю рядом с пучком травы и побежал так быстро, как только мог, к реке Улун. Там лежали Хунци и Дунлян, спящие в тени деревьев. Две лошади опустили головы и ели траву. Я разбудил их. Такого они явно тоже не ожидали.

‘Это правда или он нас заводит?’ — спросил Хунци.

‘Мы можем есть, сколько хотим?’ — спросил Дунлян.

‘Увидишь, когда доберешься.’

Мы поехали обратно к дынной грядке Бобового Ростка. Я сел позади Дунляна, держась за его талию, чтобы не упасть. Бобовый росток стоял у обочины дороги, ожидая нас. О грядке с дынями он сказал только одно: «Стучите по дыням, прежде чем их срывать. Если они незрелые, ради бога, не срывайте их».

Хунци и Дунлян с ухмылками на лицах вбежали в поле с дынями. Мы с Бобовым Ростком взяли лошадей, по одной. Мой буйвол все еще был привязан к маленькому тополю. Придется подождать. Руки Бобового Ростка не переставали трястись, и время от времени он облизывал губы. Это был первый раз, когда он шел рядом с лошадью. Он намотал поводья на руку, но не стал подходить близко к лошади, держась как можно ближе ко мне.

‘Как ты ездишь?’ он спросил. — Я даже не знаю, как поступить.

Я показал ему, как схватить лошадь за спину и прыгнуть боком. Две руки на спине лошади, затем махните своим телом вверх. Он не мог понять это. Он был слишком мал и боялся подойти слишком близко к лошади. Я несколько раз пытался ему помочь, но он не мог.

— Подождите, — сказал Бобовый Росток, осторожно перебирая пальцами гриву лошади. — Я сначала погуляю, немного погуляю.

‘Вы хотите пойти по грунтовой дороге?’ Я спросил его.

‘Слишком много машин. Я пока пройдусь.

Я тоже не смею идти по грунтовой дороге. Я боялся, что машины испугают лошадей, и тогда мы закончим. Я ехал на одной лошади, Бобовая ростка шла на другой. Мы были так осторожны. Вот так мы и провели день: один ехал очень-очень медленно, другой шел пешком, двигаясь вверх и вниз по восьми водным каналам, которые шли параллельно грунтовой дороге. Мы были взволнованы и довольны. Каждое мгновение было дорого, и нам не приходило в голову поговорить. Небо было незабываемым в тот день. Послеполуденное солнце светило так ярко, что казалось, будто облака горят, меняя свои формы, создавая разные картины на западном небе: стадо овец или волны на море, затем стая летающих лошадей, дом с сельхозугодьями и собака, потом к нам бегут два человека и кричат. Они выкрикивали мое имя и имя Бобовой Спраута. Это были Хунци и Дунлян. Но это были не фигуры в небе, они бегали по земле, бегали и кричали. Бобовый росток бросил поводья, словно они его обожгли, и застыл, как ствол дерева. Плоть на его лице начала дрожать.

Никто из нас не ожидал, что отец Бобового Ростка вернется так скоро. Он очень быстро продал свой груз дынь. По пути домой он увидел вдалеке буйвола, идущего к его грядке с дынями, и всю дорогу домой бежал со своей тачкой, чтобы не дать ему съесть все его саженцы дынь. К счастью, буйвол съел всего несколько арбузных листьев. Он пнул буйвола по голове, а затем увидел кучу расколотых арбузов, ни один из которых на самом деле не был съеден, так как большая часть красной мякоти все еще была в кожуре. Испуганный буйвол побежал на юг вдоль поля с дынями и в пруд с восточной стороны. Отец Бобового Ростка погнался за ним, но к тому времени, как он добрался до пруда, буйвол уже был в воде. Он звал Бобового Ростка и в то же время пытался выманить буйвола из пруда с помощью ветки дерева и горсти свежей травы. К настоящему времени пруд был весь в грязи. Это был мой буйвол. Съев всю траву, до которой мог дотянуться, он принялся есть тополь и более или менее покончил с ним, когда поводья оторвались.

Разобравшись с моим буйволом, отец Бобового Ростка понял, что его сын еще не вышел из лачуги. Разъяренный, он ворвался внутрь и обнаружил, что Хунци и Дунлян лежат на кровати и храпят. Он схватил их за воротник и вышвырнул за дверь. Он спросил, где Бобовый Росток, снова пнул их, сначала одного, потом другого, и велел им убираться.

Я знал, что Бобовому Ростку предстоят трудные времена, и когда я уводил своего буйвола от грядки с дынями, я услышал его крики. Это началось. Когда я вернулся домой, Хунци и Дунлян уже были там, прискакав на своих лошадях. Они спросили о Бобовом ростке. ‘Что мы можем сделать?’ Я спросил. Его отец, вероятно, уже повесил его за побои. Хунци и Дунлян чувствовали себя ужасно. Они попросили меня передать Бобовому Спрауту, что если он не смог покататься сегодня, то сможет продолжить завтра, они не возьмут с него плату, даже арбуз.

На следующий день, как только я выехал на главную дорогу в Вудуку, я увидел Бобового Ростка без рубашки, стоящего перед лачугой с дынями. Он смотрел на двух мармеладно-рыжих лошадей, скачущих по грязной дороге. Когда он услышал, как я зову своего буйвола, он оглянулся и начал двигаться назад к обочине дороги, заложив руки за спину, стягивая трусы с тела, чтобы они не касались его ягодиц. Пятна крови на его трусах были уже темно-красными, а на голой груди и верхней части спины виднелись потеки застывшей красно-бурой крови.