Содержание

‎App Store: Повелители стихий

Описание

Повелители Стихий — новая увлекательная коллекционная карточная игра с уникальной механикой! Собери войско монстров и захвати волшебный мир.

С давних времен люди поклонялись стихиям, задабривая их подношениями и слагали песни в их честь. Огонь освещает все вокруг, и Мрак отступает.
Земля легла в Пустоту, сверху льется Вода, заполняя все впадины и трещины. Воздух наполняет Пустоту над остальными стихиями.
Вместе они создали мир, в котором мы все существуем.

Когда пользователь начинает играть он получает стартовый набор, состоящий из «базовых» карт.
В последующем можно приобретать редкие и более мощные карты путем покупки комплектов карт или получать карты как награду за участие в играх на Арене.
Комплекты карт и вход на Арену можно купить за золото, являющееся игровой валютой. Золото можно получить выполняя ежедневные задания и сражаясь на Арене.

Особенности:
— Сумма сил всех карт боевой колоды равно вашему здоровью.
— Каждая карта принадлежит определенной стихии: вода, огонь, воздух или земля.
— У каждой карты есть уникальная красивая картинка, название и сила.
— Силу можно увеличить, повысив уровень карты.
— Карты имеют несколько градаций качества: от обычных до мифических. Чем выше уровень карты, тем выше сила и качество. Даже хоббит или ящерица могут стать мифическими.
— Уровень можно увеличивать за золото, но если поглощать карты этой же стихии, то стоимость повышения уровня уменьшается, часто до нуля. Просто кликните на карту в боевой колоде или сумке и посмотрите, есть ли для нее карты на поглощение.
— В дуэлях игроки сражаются, нанося друг другу удары своими картами. В дуэлях вы сами выбираете пару карт, которые нанесут друг другу урон. Чем сильнее карта, тем сильнее будет урон.
— Стихии наносят друг другу повышенный урон по древнему канону: вода заливает огонь, огонь сжигает воздух, воздух сдувает землю, земля засыпает воду.

Выполняя ежедневные задания, вы можете получать ценные ресурсы: серебро и золото. В игре существуют различные коллекции, за сбор которых можно получить некоторые бонусы. В коллекции входят все карты, которые побывали у вас в сумке или боевой колоде, даже если этих карт у вас больше нет.

Проходите испытания, побеждайте боссов, получайте за каждую победу хорошие карты!

Соберите сильнейшую колоду карт и станьте Повелителем всех четырех стихий!

Версия 1.6.9

Оптимизация для ios 13

Оценки и отзывы

Оценок: 74

Игра класс

Игра хорошая , но добавьте авторизацию через ОК

Пздц

Ребята бросили игру, можно бы было поставить минус бал, поставил бы…
Раньше всё хорошо было, а теперь скачиваешь игру, первый раз заходишь всё хорошо, играешь, потом выходишь, заходишь опять через какое то время и игра не запускается, жмёшь играть и тебя ждёт вечная загрузка, а после загрузки, просто ничего не происходит)
Игре -100/10

Оптимизируйте отображение под браузерное

Намного удобнее играть с нормальным отображением браузерной страницы, чем с отображением страницы (для слабовидящих)

Для примера я мог бы приложить 2 скрина, где на первом отображение на IPhone 7+ в приложении и браузере (safari)

В приложении всё в увеличенном формате, как будто для слабовидящих, всё скомкано, сжато. Неудобно.

А в браузере наоборот всё лежит на своих местах и выглядит симпатично.

Прошу, адаптируйте приложение под браузерный вид

Разработчик ALEXEY OSTROGRADSKIY не сообщил Apple о своей политике конфиденциальности и используемых им способах обработки данных. Подробные сведения доступны в политике конфиденциальности разработчика.

Нет сведений

Разработчик будет обязан предоставить сведения о конфиденциальности при отправке следующего обновления приложения.

Информация

Провайдер
ALEXEY OSTROGRADSKIY

Размер
8,9 МБ

Категория

Игры

Возраст
12+
Малое/умеренное количество контента сексуального или эротического характера
Малое/умеренное количество сквернословия или грубого юмора
Малое/умеренное количество тем, вызывающих ужас или страх
Малое/умеренное количество тем, предназначенных только для взрослых
Малое/умеренное количество мультипликационного или фэнтезийного насилия
Малое/умеренное количество реалистичного насилия

Copyright
© ALLMOBILE

Цена
Бесплатно

  • Сайт разработчика

  • Поддержка приложения

  • Политика конфиденциальности

Другие приложения этого разработчика

Вам может понравиться

Символизм облаков в китайской живописи

Из «Книги прозрений» / Сост.

В.В. Малявин. — М.: Наталис, 1997

Облака, туманы, дымки — альфа и омега китайского созерцания. Первичная материя, первичный феномен, предел всякою видения. Неосуществимое желание — увидеть мир растворенным в звездной пыли первовещества, возвратиться к первозданной аморфности Хаоса, к жизни прежде всех жизней.

Древний поэт Ли Бо в стихах, написанных на расставание с другом, но обозначающих собственный «экзистенциальный» выбор, говорит в заключительных строках:

 

Ухожу — и не спрашивай больше, куда.
Белые облака плывут и плывут без конца…

 

Облака, вводя нас в мир Хаоса, делают нас причастными сокровенной преемственности всего сущего. Стена оборачивается бездной. В ускользающих клубах дымки-ваты сквозят иные миры. «Плывущие облака» — аллегория жизненного пути и, прежде всего, несказанной легкости просветленного духа. Плывущие облака — это вереница свершений земного бытия. Мудрый человек «с утра наблюдает формы облаков и так выправляет себя». И еще облака — прообраз череды сновидений, побуждающих нас пробудиться, прообраз великой естественности сознания, сумевшего освободиться от всего частного и бренного, до конца «опустошить себя». «Смотри, как проходят облака сквозь гору, не встречая преград, — так постигнешь секрет погружения в пустоту» (Хун Цзычэн. ХVII в.).

 

Если видеть в классической живописи Китая зрительный слепок медитативно-просветленного видения (а живопись в Китае наделялась именно таким статусом), то мы, несомненно, откроем в картинах старых китайских мастеров все эти «экзистенциальные» качества облачной стихии. Полезно помнить о них. Иначе зачем рисовать? Начать с того, что само выражение «облака и дымка» издревле было в Китае синонимом понятия живописи. Сказать о человеке, что он искусно писал облачную дымку, означало сказать, что он был превосходным художником. Полупрозрачная вуаль облаков одновременно скрывает и выявляет формы — скрывает наглядное и обнажает сокрытое, скрадывая действительное расстояние между предметами, преображая физический мир в мир волшебства и сказки, где далекое становится близким, а близкое — недоступным, где все возможно и непостижимо.

 

Облачная дымка пленяет, околдовывает и будит человеческое сердце. Она — вестница запредельной простоты жизни. Эта воздушная дымка в конце концов освобождает себя от всех свойств. Она не присутствует и не отсутствует, она всегда и повсюду — только фон, cреда, пустота. Не темная и не светлая, не имеющая формы и не бесформенная. Она опосредует крайности и скрадывает различия. Так она направляет взор — прежде всего внутренний взор — к Срединному Пути всего сущего. Так внушает она главное качество реальности Великого Пути — целомудренную пресность, ненарочитую простоту. А впрочем, это «пресно-безвкусное» бытие, эта разлитая всюду «серость» ничуть не сводится к унылой монотонности. Она зияет неисчерпаемой полнотой жизни, всеми ее нюансами — бесконечно разными, до неуловимости тонкими. Поистине, в этой «серости» — бездна творческих превращений мира. Возможно, что секрет привлекательности тумана или облачной дымки для китайского мастера как раз и заключался в том, что монохромная, тоновая живопись тушью позволяла с помощью невероятно тонких градаций тона внушить, символически обозначить все разнообразие цветовой гаммы природы, указать на присутствие внутреннего, недоступного созерцанию, но безошибочно угадываемого интуицией изобилия жизни.

Писать символическую реальность — значит «писать туман». Но для художника, пользующегося кистью и тушью, такое утверждение — вовсе не метафора. Разве не похожа тушь, растекающаяся струйками и каплями на бумаге и спонтанно творящая самые неожиданные, самые причудливые формы, на вечно меняющиеся облака, привольно плывущие и рассеивающиеся в бескрайнем просторе небес? Сходство здесь ничуть не придуманное, а уже прямо физическое. Китайский живописец — не наблюдатель, а творец туманов. С туманами небесной бездны кочует его сердце. Брызги его туши смешиваются с испарениями космических бездн. Все обнимая и все смешивая воедино, невесомая воздушная дымка одновременно все выявляет и разграничивает. И, наверное, совсем не случайно на китайских пейзажах именно облака ставят границы отдельным планам картины, или, как говорили китайские живописцы, «верхней», «средней» и «нижней» перспективе. Таково, так сказать, инструментальное использование облаков в китайском пейзаже. Но и оно свидетельствует о главном назначении всё и вся поглощающей, все уравновешивающей дымке: побуждать к открытию беспредельности в границе опыта, искать средоточие жизни в предельной рассеянности формы.

 

Если видеть в культуре способ взаимного преобразования внутреннего опыта сердца и языка внешних, предметных образов мира, то не будет преувеличением сказать, что облачная стихия представляет собой фундаментальнейшую культурную метафору. В неисповедимых формах этой первоматерии, в технике ее живописного изображения, в многообразии ее символизма заключены истоки культурных традиций. Кто размышлял над свойствами воздушной дымки, должен изображать ее как раз там, где ее нет. Туман обманывает наше зрение, приближая далекое и отдаляя близкое. В конечном счете он скрывает сам себя, преображаясь в нечто себе противоположное, тяжеловесное, массивное, твердое — в гору. «В камне — корень облаков», — говорили китайцы. В облачной стихии — фантасмы неподатливости горных толщ. На картине Фо Жочжэня (XVII в.) «Горы в тумане» облака и горные склоны сливаются воедино, и одно совершенно естественно переходит в другое. По китайским представлениям облака есть не что иное, как дыхание (и, стало быть, душа) гор, так что в легком кружеве туманов выходит наружу внутреннее естество камня.

 

«Весенние облака — как белые журавли; они парят высоко и привольно. Летние облака — как могучие пики; они отливают свинцом, нависают всей тяжестью и непрестанно меняют облик. Осенние облака — как рябь на глади вод; они разбегаются тонкой паутинкой и светятся небесной лазурью. Зимние облака,— словно размывы туши и своей толстой вуалью покрывают все небо. .. Облака, туманы, дымки и испарения выявляют на картине небесный простор и могучие горы, высокие пики и отдаленные деревья. Кто научится их рисовать, сумеет изобразить утонченный исток всех вещей» (Хань Чуньцюань, ХII в.)

 

 

При использовании данных материалов в других информационных источниках ссылка на сайт Гидрометцентра России meteoinfo.ru обязательна.

Полнота пустоты — Тик Нат Хан – Львиный рык

Пустота – это не то, чего стоит бояться, говорит Тик Нат Хан. Сутра Сердца

учит нас, что форма может быть пустой от себя, но она полна всего остального.

Фото Ашима Д’Сильвы.

Если вы поэт, то ясно увидите, что на этом листе бумаги плывет облако. Без облака не будет дождя; без дождя деревья не могут расти; а без деревьев мы не можем сделать бумагу. Облако необходимо для существования бумаги. Если облака здесь нет, то и листа бумаги здесь быть не может. Можно сказать, что облако и бумага взаимодействуют. «Интербытие» — это слово, которого еще нет в словаре, но если мы соединим приставку «меж-» с глаголом «быть», мы получим новый глагол «меж-быть».

Если мы посмотрим на этот лист бумаги еще глубже, то увидим в нем солнечный свет. Если нет солнечного света, лес не может расти. На самом деле ничего не может расти. Даже мы не можем расти без солнечного света. Итак, мы знаем, что солнечный свет есть и на этом листе бумаги. Бумага и солнечный свет взаимосвязаны. И если мы продолжим смотреть, то увидим лесоруба, который срубил дерево и принес его на мельницу, чтобы превратить в бумагу. И мы видим пшеницу. Мы знаем, что лесоруб не может существовать без своего хлеба насущного, и поэтому пшеница, ставшая его хлебом, находится и на этом листе бумаги. И отец и мать лесоруба тоже в нем. Когда мы смотрим таким образом, мы видим, что без всех этих вещей этот лист бумаги не может существовать.

Глядя еще глубже, мы видим, что и мы в нем. Это нетрудно увидеть, потому что, когда мы смотрим на лист бумаги, лист бумаги является частью нашего восприятия. Ваш разум здесь, и мой тоже, так что мы можем сказать, что все находится здесь, на этом листе бумаги. Вы не можете указать ни на одну вещь, которой нет здесь: на время, пространство, землю, дождь, минералы в почве, солнечный свет, облако, реку, тепло. Все сосуществует с этим листом бумаги. Вот почему я думаю, что слово «интер-быть» должно быть в словаре. Быть — значит быть между собой. Вы не можете просто побыть наедине с собой. Вы должны взаимодействовать со всеми остальными вещами. Этот лист бумаги есть, потому что есть все остальное. Предположим, мы пытаемся вернуть один из элементов в его источник.

Слово «пустота» не должно нас пугать. Это прекрасное слово.

Предположим, мы вернем солнечный свет солнцу. Как вы думаете, возможен ли этот лист бумаги? Нет, без солнца ничего не может быть. А если мы вернем лесоруба его матери, то и листа бумаги у нас нет. Дело в том, что этот лист бумаги состоит только из «небумажных элементов». А если вернуть эти небумажные элементы к их истокам, то бумаги может и вовсе не быть. Без небумажных элементов, таких как разум, лесоруб, солнечный свет и так далее, не будет бумаги. Каким бы тонким ни был этот лист бумаги, он содержит в себе все во Вселенной.

Но Сутра Сердца , кажется, говорит обратное. Авалокитешвара говорит нам, что вещи пусты. Давайте посмотрим внимательнее.

Бодхисаттва Авалокита,
двигаясь по глубокому курсу
Совершенного Понимания,
пролил свет на пять скандх и
нашел их одинаково пустыми.

Бодхи означает бодрствование, а саттва означает живое существо, поэтому бодхисаттва означает пробужденное существо. Все мы иногда бодхисаттвы, а иногда нет. Авалокита — это более короткое имя бодхисаттвы Авалокитешвары. Авалокита не является ни мужчиной, ни женщиной и иногда появляется как мужчина, а иногда как женщина. На китайском, вьетнамском, корейском и японском языках имя этого бодхисаттвы иногда переводится как Гуаньинь, Куан Ам, Гванеум и Каннон, что означает «тот, кто слушает и слышит крики мира, чтобы прийти и помочь». Авалокитешвара также воплощает в себе дух бесстрашия, поскольку сам преодолел страх. Сутра Сердца Праджняпарамиты — его замечательный подарок нам.

Согласно Авалокитешваре, этот лист бумаги пуст; но по нашему анализу в ней полно всего. Кажется, что между нашим наблюдением и его наблюдением есть противоречие. Авалокита обнаружил, что пять скандх пусты. Но пусто от чего? Ключевое слово пустое . Быть пустым — значит быть пустым от чего-то.

Если я держу чашку с водой и спрашиваю вас: «Эта чашка пуста?» вы скажете: «Нет, он полон воды». Но если я вылью воду и снова спрошу вас, вы можете сказать: «Да, она пуста». Но пусто от чего? Пустой означает пустой от чего-то. Чаша не может быть пуста ни от чего. «Пустой» ничего не значит, если вы не знаете «пустой от чего?» Моя чаша пуста от воды, но не пуста от воздуха. Быть пустым значит быть пусто от чего-то . Это настоящее открытие. Когда Авалокита говорит, что пять скандх одинаково пусты, чтобы помочь ему быть точным, мы должны спросить: Авалокита, пусто от чего?

Пять скандх, которые можно перевести на английский язык как пять куч или пять совокупностей, — это пять элементов, из которых состоит человеческое существо. Эти пять элементов текут рекой в ​​каждом из нас. На самом деле это действительно пять рек, стекающихся в нас вместе: река формы, то есть наши тела; река чувств; река восприятий; река ментальных образований; и река сознания. Они всегда текут в нас. Итак, согласно Авалоките, когда он глубоко вгляделся в природу этих пяти рек, он вдруг увидел, что все пять пусты.

Если мы спросим: «Пустой от чего?» он должен ответить. И вот что он сказал: «Они пусты от отдельного «я». Это означает, что ни одна из этих пяти рек не может существовать сама по себе. Каждая из пяти рек должна быть создана четырьмя другими. Он должен сосуществовать; она должна быть между всеми остальными.

«Пустота» означает отсутствие отдельного «я». Он полон всего.

В нашем организме есть легкие, сердце, почки, желудок и кровь. Ни один из них не может существовать независимо. Они могут сосуществовать только с другими. Ваши легкие и ваша кровь — две вещи, но ни одна из них не может существовать отдельно. Легкие набирают воздух и обогащают кровь, а кровь, в свою очередь, питает легкие. Без крови легкие не могут быть живыми, а без легких кровь не может быть очищена. Легкие и кровь взаимосвязаны. То же самое и с почками и кровью, почками и желудком, легкими и сердцем, кровью и сердцем и так далее.

Когда Авалокита говорит, что наш лист бумаги пуст, он имеет в виду, что он пуст от отдельного, независимого существования. Это не может быть само по себе. Он должен находиться между солнечным светом, облаком, лесом, лесорубом, умом и всем остальным. Оно пусто от отдельного «я». Но отсутствие отдельного «я» означает полное всего. Так что кажется, что наше наблюдение и наблюдение Авалокиты в конце концов не противоречат друг другу. Авалокита глубоко заглянул в пять скандх формы, чувств, восприятий, ментальных образований и сознания и обнаружил, что ни одна из них не может существовать сама по себе. Каждый может быть только между всеми остальными. Итак, он говорит нам, что форма пуста. Форма пуста от отдельного «я», но она полна всего в космосе. То же самое верно и для чувств, восприятий, умственных образований и сознания.

Да здравствует пустота

Слушай, Шарипутра,
форма есть пустота, а пустота есть форма.
Форма есть не что иное, как пустота, пустота
есть не что иное, как форма.
То же самое и с чувствами, восприятиями,
умственными образованиями и сознанием.

Форма — это волна, а пустота — это вода. Чтобы понять это, мы должны думать иначе, чем многие из нас, выросших на Западе, привыкли думать. На Западе, когда мы рисуем круг, мы считаем его нулем, ничтожеством. Но в Индии и многих других азиатских странах круг означает совокупность, цельность. Смысл в обратном. Итак, «форма — это пустота, а пустота — это форма» подобно тому, как волна — это вода, вода — это волна. «Форма есть не что иное, как пустота, пустота есть не что иное, как форма. То же самое и с чувствами, восприятиями, умственными образованиями и сознанием», потому что они содержат друг друга. Поскольку существует один, существует все.

Во вьетнамском литературном каноне есть две строки стихов мастера дзэн двенадцатого века из династии Ли, в которых говорится:

Если космос существует, то существует и
мельчайшая пылинка.
Если не существует мельчайшей пылинки,
то не существует и весь космос.

Поэт имеет в виду, что понятия существования и небытия просто созданы нашим разумом. Он также сказал, что «всю вселенную можно уместить на кончике волоса», а «солнце и луну можно увидеть в горчичном зерне». Эти образы показывают нам, что в одном содержится все, и все едино.

Поскольку форма — это пустота, форма возможна. В форме мы находим все остальное — чувства, восприятия, умственные образования и сознание. «Пустота» означает отсутствие отдельного «я». Он полон всего, полон жизни. Слово «пустота» не должно нас пугать. Это прекрасное слово. Быть пустым не значит быть несуществующим. Если лист бумаги не пуст, то как могли попасть на него солнечный свет, лесоруб и лес? Как это может быть лист бумаги? Чаша, чтобы быть пустой, должна быть здесь. Форма, чувства, восприятия, ментальные образования и сознание, чтобы быть свободными от отдельного я, должны быть там.

Пустота — основа всего. «Благодаря пустоте возможно все». Это заявление Нагарджуны, буддийского философа второго века. Пустота — довольно оптимистичная концепция. Если я не пуст, я не могу быть здесь. И если вы не пусты, вы не можете быть там. Поскольку ты здесь, я могу быть здесь. Это истинное значение пустоты. Форма не имеет отдельного существования. Авалокита хочет, чтобы мы поняли этот момент.

Счастливое продолжение

Послушай, Шарипутра, все дхармы отмечены
пустотой.
Они не производятся и не уничтожаются.

Дхармы в этой строке означает «вещи». Человек — это дхарма. Дерево — это дхарма. Облако — это дхарма. Солнечный свет — это дхарма. Все, что можно постичь, есть дхарма. Поэтому, когда мы говорим: «Все дхармы отмечены пустотой», мы говорим: «Все имеет пустоту как собственную природу». И поэтому все может быть. В этом утверждении много радости. Это означает, что ничто не может родиться, ничто не может умереть. Авалокита сказал что-то очень важное.

Каждый день в нашей жизни мы видим рождение и смерть. Когда человек рождается, ему печатается свидетельство о рождении. После их смерти составляется свидетельство о смерти. Эти свидетельства подтверждают существование рождения и смерти. Но Авалокита сказал: «Нет, нет ни рождения, ни смерти». Мы должны заглянуть глубже, чтобы увидеть, верно ли его утверждение. Какова дата вашего рождения, дата вашего рождения? До этой даты вы уже существовали? Были ли вы уже там до того, как родились? Давай я тебе помогу. Родиться означает из ничего стать чем-то. Мой вопрос в том, прежде чем вы родились, вы уже были там?

Предположим, курица собирается снести яйцо. Прежде чем она родит, как вы думаете, яйцеклетка уже есть? Да, конечно. Это внутри. Вы также были внутри до того, как оказались снаружи. Это означает, что до того, как вы родились, вы уже существовали — внутри вашей матери. Дело в том, что если что-то уже есть, ему не нужно рождаться. Родиться означает из ничего стать чем-то. Если ты уже что-то, какой смысл рождаться?

Итак, твой так называемый день рождения на самом деле твой день продолжения. В следующий раз, когда вы будете праздновать, вы можете сказать: «Счастливого дня продолжения». Я думаю, что у нас может быть лучшее представление о том, когда мы родились. Если мы вернемся на девять месяцев назад ко времени нашего зачатия, у нас будет лучшая дата, чтобы поставить наши свидетельства о рождении. В Китае, а также во Вьетнаме, когда ты рождаешься, тебе уже исполнился год. Итак, мы говорим, что начинаем находиться в момент зачатия в утробе матери, и записываем эту дату в свое свидетельство о рождении.

Но остается вопрос: существовали вы еще до этой даты или нет? Если вы скажете «да», я думаю, вы правы. До вашего зачатия вы уже были там, может быть, наполовину в своем отце, наполовину в своей матери. Потому что из ничего мы никогда не сможем стать чем-то. Можете ли вы назвать одну вещь, которая когда-то была ничем? Облако? Как вы думаете, может ли облако родиться из ничего? Прежде чем стать облаком, оно было водой, может быть, текущей рекой. Это было не что иное. Вы согласны?

Мы не можем представить себе рождение чего бы то ни было. Есть только продолжение. Пожалуйста, оглянитесь еще дальше, и вы увидите, что вы существуете не только в своем отце и матери, но и в своих дедушках и бабушках, а также в своих прадедушках и прадедушках. Когда я смотрю глубже, я вижу, что в прошлой жизни я был облаком. Это не поэзия; это наука. Почему я говорю, что в прежней жизни был облаком? Потому что я все еще облако. Без облака я не могу быть здесь. Я облако, река и воздух в этот самый момент, поэтому я знаю, что в прошлом я был облаком, рекой и воздухом. А я был скалой. Я был минералами в воде. Это не вопрос веры в реинкарнацию. Это история жизни на Земле. Мы были газом, солнечным светом, водой, грибами и растениями. Мы были одноклеточными существами. Будда сказал, что в одной из своих прошлых жизней он был деревом. Он был рыбой; он был оленем. Это не суеверия. Каждый из нас был облаком, оленем, птицей, рыбой, и мы остаемся ими, и не только в прошлых жизнях.

Это касается не только рождения. Ничто не может родиться, и также ничто не может умереть. Так сказал Авалокита. Как вы думаете, может ли облако умереть? Умереть означает, что из чего-то вы становитесь ничем. Вы думаете, что мы можем превратить что-то в ничто? Вернемся к нашему листу бумаги. У нас может быть иллюзия, что для его уничтожения достаточно зажечь спичку и поджечь ее. Но если мы сожжем лист бумаги, часть его станет дымом, и дым поднимется и будет продолжаться. Тепло, вызванное горящей бумагой, войдет в космос и проникнет в другие вещи. Жара — это следующая жизнь бумаги. Пепел, который образуется, станет частью почвы, а лист бумаги в его или ее следующей жизни может быть облаком и розой одновременно. Мы должны быть очень осторожными и внимательными, чтобы понять, что этот лист бумаги никогда не рождался и никогда не умрет. Он может принимать другие формы бытия, но мы не способны превратить лист бумаги в ничто. Все так, даже ты и я. Мы не подвластны рождению и смерти.

Однажды осенним днем ​​я был в парке, поглощенный созерцанием очень маленького, но красивого листочка в форме сердца. Его цвет был почти красным, и он едва повис на ветке, почти готовый упасть. Я провел с ним много времени и задал листу много вопросов. Я узнал, что лист был матерью дерева. Обычно мы думаем, что дерево — это мать, а листья — просто дети, но когда я посмотрел на лист, я увидел, что лист также является матерью для дерева. Сок, который поглощают корни, состоит только из воды и минералов, недостаточно хороших для питания дерева, поэтому дерево распределяет этот сок по листьям. Листья берут на себя ответственность превратить этот грубый сок в очищенный сок и с помощью солнца и газа отправить его обратно, чтобы питать дерево. Следовательно, листья также являются матерью дерева. А так как лист связан с деревом стеблем, связь между ними легко увидеть.

У нас больше нет стержня, связывающего нас с нашей матерью, но когда мы были в ее утробе, у нас был очень длинный стержень, пуповина. Через этот ствол к нам поступали кислород и необходимое питание. К сожалению, в день, который мы называем своим днем ​​рождения, его обрезали, и мы получили иллюзию, что мы независимы. Это ошибка. Мы продолжаем полагаться на нашу мать в течение очень долгого времени, и у нас также есть несколько других матерей. Земля – наша мать. У нас очень много стеблей, связывающих нас с нашей матерью-Землей. Есть стебель, связывающий нас с облаком. Если нет облака, нам нечего пить. Мы сделаны по крайней мере из семидесяти процентов воды; стебель между облаком и нами действительно существует. Это также относится к реке, лесу, лесорубу и фермеру. Есть сотни тысяч стеблей, связывающих нас со всем в космосе, и поэтому мы можем быть. Ты видишь связь между тобой и мной? Если тебя там нет, меня здесь нет; это точно. Если вы еще этого не видите, посмотрите глубже, и я уверен, что вы увидите. Это не философия. Вы действительно должны видеть.

Я спросил листик, не испугался ли он, потому что была осень и другие листья падали. Лист сказал мне: «Нет. Всю весну и лето я был очень жив. Я много работал и помогал питать дерево, и большая часть меня находится в дереве. Пожалуйста, не говорите, что я всего лишь эта форма, потому что эта листовая форма — лишь крошечная часть меня. Я целое дерево. Я знаю, что я уже внутри дерева, и когда я вернусь в землю, я продолжу питать дерево. Вот почему я не беспокоюсь. Когда я покину эту ветку и спущусь на землю, я помашу дереву и скажу ей: «Очень скоро я снова увижу тебя».

Если волна увидит только свою форму, свое начало и конец, она будет бояться рождения и смерти. Но если волна увидит, что она вода, и отождествит себя с водой, тогда она освободится от рождения и смерти. Каждая волна рождается и умирает, но вода свободна от рождения и смерти.

Внезапно я увидел мудрость, очень похожую на мудрость, содержащуюся в Сутре Сердца . Вам предстоит увидеть жизни. Не надо говорить, жизнь из лист, но жизнь в листе, а жизнь в дереве. Моя жизнь — это просто Жизнь, и ты можешь видеть это во мне и в дереве. В тот день дул ветер, и через некоторое время я увидел, как лист отделился от ветки и поплыл к земле, радостно танцуя, потому что, пока он плыл, он уже видел себя там, на дереве. Это было так счастливо. Я склонил голову и понял, что нам есть чему поучиться у листа, потому что он не боялся — он знал, что ничто не может родиться и ничто не может умереть.

Облаку в небе тоже не страшно. Когда придет время, облако превратится в дождь. Забавно становиться дождем, падать, петь и становиться частью реки Миссисипи, или реки Амазонки, или реки Меконг, или падать на овощи, а затем становиться частью человека. Это очень захватывающее приключение. Облако знает, что если оно упадет на землю, оно может стать частью океана. Так что облако не боится. Боятся только люди.

Волна в океане имеет начало и конец, рождение и смерть. Но Авалокитешвара говорит нам, что волна пуста. Волна полна воды, но в ней нет отдельного «я». Волна — это форма, которая стала возможной благодаря существованию ветра и воды. Если волна видит только свою форму, свое начало и конец, она будет бояться рождения и смерти. Но если волна увидит, что она вода, и отождествит себя с водой, тогда она освободится от рождения и смерти. Каждая волна рождается и умирает, но вода свободна от рождения и смерти.

Как видите, мы можем извлечь много уроков из облака, воды, волны, листа и всего остального в космосе. Если вы посмотрите на что-нибудь внимательно и достаточно глубоко, вы откроете тайну межбытия, и, увидев ее, вы уже не будете подвержены страху — страху рождения или страху смерти. Рождение и смерть — это только идеи, которые есть в нашем уме, и эти идеи нельзя применить к реальности. Это точно так же, как идея верха и низа. Мы совершенно уверены, что когда мы указываем вверх, оно находится вверху, а когда мы указываем в противоположном направлении, оно находится внизу. Небеса вверху, а ад внизу. Но люди, сидящие прямо сейчас на другой стороне планеты, должны не согласиться, потому что идея верха и низа не применима к космосу, равно как и идея рождения и смерти.

Так что, пожалуйста, продолжайте оглядываться назад, и вы увидите, что всегда были здесь. Давайте посмотрим вместе и проникнем в жизнь листа, чтобы мы могли быть единым целым с листом. Давайте проникнем и станем единым целым с облаком или волной, чтобы осознать нашу собственную природу как воду и освободиться от нашего страха. Если мы посмотрим очень глубоко, мы превзойдем рождение и смерть.

Завтра я по-прежнему буду. Но вам нужно быть очень внимательным, чтобы увидеть меня. Я буду цветком или листиком. Я буду в этих формах и передам вам привет. Если вы достаточно внимательны, вы узнаете меня и сможете поприветствовать меня. Я буду очень счастлив.

 

Из книги «Пробуждение сердца: основные буддийские сутры и комментарии» Тич Нат Хана. ©2012 Перепечатано с разрешения Parallax Press

Целостность Пустоты

При всей тонкости своего учения Будда провел простой тест для измерения мудрости. Вы мудры, сказал он, до такой степени, что можете заставить себя делать то, что вам не нравится делать, но знаете, что это приведет к счастью, и воздерживаться от того, что вам нравится делать, но вы знаете, что это приведет к боли и вреду.

Он вывел этот стандарт мудрости из своего понимания радикальной важности преднамеренных действий в формировании нашего опыта счастья и печали, удовольствия и боли. Поскольку действия столь важны и в то же время столь часто ошибочны, мудрость должна быть тактической, стратегической, чтобы поощрять действия, которые действительно полезны. Он должен перехитрить недальновидные предпочтения, чтобы получить счастье, которое длится долго.

Поскольку Будда рассматривал все аспекты опыта, от грубого до тонкого, с точки зрения преднамеренных действий и их результатов, его тактический стандарт мудрости также применим ко всем уровням, от мудрости простой щедрости до мудрости пустоты. и окончательное Пробуждение. Мудрость на всех уровнях мудра, потому что она работает. Это влияет на то, что вы делаете, и на счастье, которое получается. А чтобы работать, требуется честность: готовность честно смотреть на результаты своих действий, признавать, что вы причинили вред, и изменить свой образ жизни, чтобы больше не повторять ту же ошибку.

Что поражает в этом стандарте мудрости, так это то, насколько он прямой и приземленный. Это может стать неожиданностью, поскольку большинство из нас не считает буддийскую мудрость такой здравомыслящей и простой. Вместо этого фраза «буддийская мудрость» вызывает в воображении более абстрактные и парадоксальные учения, противоречащие здравому смыслу — ярким примером является пустота. Нам говорят, что пустота означает, что ничто не имеет собственного существования. Другими словами, на высшем уровне вещи — это не то, что мы обычно называем «вещами». Это процессы, которые никоим образом не отделены от всех других процессов, от которых они зависят. Это философски изощренная идея, над которой интересно размышлять, но она не дает очевидной помощи ни в том, чтобы заставить вас проснуться ранним холодным утром для медитации, ни в том, чтобы убедить вас отказаться от пагубной зависимости.

Например, если вы пристрастились к алкоголю, это не потому, что вы чувствуете, что алкоголь имеет какое-то неотъемлемое существование. Это потому, что, по вашим расчетам, немедленное удовольствие, получаемое от алкоголя, перевешивает долгосрочный ущерб, который он наносит вашей жизни. Это общий принцип: привязанность и зависимость не являются метафизическими проблемами. Они тактические. Мы привязаны к вещам и действиям не из-за того, что, по нашему мнению, они , , а из-за того, что, по нашему мнению, они могут 0157 сделать для нашего счастья. Если мы продолжаем переоценивать удовольствие и недооценивать боль, которую они приносят, мы остаемся привязанными к ним независимо от того, что мы в конечном итоге понимаем под ними.

Так как проблема тактическая, то и решение должно быть тактическим. Лекарство от зависимости и привязанности заключается в переобучении вашего воображения и ваших намерений путем расширения вашего ощущения силы ваших действий и возможного счастья, которого вы можете достичь. Это означает научиться быть более честным и чувствительным к своим действиям и их последствиям, в то же время позволяя себе представлять и осваивать альтернативные пути к большему счастью с меньшими недостатками. Метафизические воззрения могут иногда входить в уравнение, но в лучшем случае они лишь вторичны. Много раз они не имеют значения. Даже если бы вы считали алкоголь и его удовольствие лишенными самобытности, вы все равно стремились бы к удовольствию до тех пор, пока считали, что оно перевешивает ущерб. Иногда идеи метафизической пустоты действительно могут быть вредными. Если вы начнете сосредотачиваться на том, что ущерб от пьянства — и люди, пострадавшие от вашего пьянства — лишены самобытности, вы могли бы разработать обоснование для продолжения употребления алкоголя. Таким образом, учение о метафизической пустоте, по-видимому, не прошло тест Будды на мудрость.

Ирония здесь в том, что представление о пустоте как об отсутствии самосущего существования имеет очень мало общего с тем, что сам Будда сказал о пустоте. Его учение о пустоте — как сообщается в самых ранних буддийских текстах, Палийском каноне — имеет непосредственное отношение к действиям и их результатам, к проблемам удовольствия и боли. Чтобы понять и испытать пустоту в соответствии с этими учениями, требуется не философская изощренность, а личная честность, готовность признать действительные мотивы своих действий, а также действительные преимущества и вред, которые они приносят. По этим причинам эта версия пустоты очень актуальна для развития такой мудрости, которая прошла бы тест Будды на здравый смысл для измерения того, насколько вы мудры.

Учения Будды о пустоте, содержащиеся в двух основных беседах и нескольких меньших, определяют ее тремя разными способами: как подход к медитации, как атрибут чувств и их объектов и как состояние сосредоточения. Хотя эти формы пустоты различаются по своим определениям, в конечном итоге они сходятся на одном и том же пути к освобождению от страданий. Чтобы увидеть, как это происходит, нам нужно будет исследовать три значения пустоты одно за другим. При этом мы обнаружим, что каждый из них применяет здравый тест Будды на мудрость к тонким действиям ума. Но чтобы понять, как этот тест применим к этому тонкому уровню, мы сначала должны увидеть, как он применим к действиям на более очевидном уровне. Для этого нет лучшего введения, чем совет Будды своему сыну Рахуле о том, как взращивать мудрость, занимаясь повседневной деятельностью.

Наблюдение за повседневными действиями

Будда сказал Рахуле, которому в то время было семь лет, использовать свои мысли, слова и дела как зеркало. Другими словами, так же, как вы использовали бы зеркало, чтобы проверить, нет ли грязи на вашем лице, Рахула должен был использовать свои действия как средство обучения там, где в его уме все еще было что-то нечистое. Прежде чем действовать, он должен попытаться предвидеть результаты действия. Если он видел, что они могут причинить вред ему или другим, он не должен доводить дело до конца. Если он не предвидел никакого вреда, он мог действовать. Если в ходе выполнения действия он увидел, что оно причиняет неожиданный вред, он должен прекратить действие. Если он не видел никакого вреда, он мог продолжать это делать.

Если после того, как он сделал это, он увидел какой-либо долгосрочный вред, причиненный действием, он должен посоветоваться с другим человеком на пути, чтобы получить некоторое представление о том, что он сделал — и о том, как не делать этого снова — и затем примите решение не повторять эту ошибку. Иными словами, ему не должно быть стыдно и неловко открывать свои ошибки людям, которых он уважает, ибо если он станет скрывать от них свои ошибки, то вскоре начнет скрывать их и от самого себя. Если, с другой стороны, он не увидел никакого вреда в результате действия, он должен радоваться своему прогрессу в практике и продолжать свое обучение.

Правильное название для этого отражения — не «самоочищение». Это «действие-очищение». Вы отклоняете суждения о хорошем и плохом от своего самоощущения, где они могут сковывать вас тщеславием и чувством вины. Вместо этого вы сосредотачиваетесь непосредственно на самих действиях, где суждения могут позволить вам учиться на своих ошибках и находить здоровую радость в том, что вы сделали правильно.

Когда вы продолжаете размышлять таким образом, это служит многим целям. Прежде всего, это заставляет вас быть честным в отношении ваших намерений и последствий ваших действий. Честность здесь — простой принцип: вы не добавляете никаких постфактумных рационализаций, чтобы скрыть то, что вы на самом деле сделали, и не пытаетесь вычесть из реальных фактов посредством отрицания. Поскольку вы применяете эту честность к тем областям, где нормальная реакция состоит в смущении или страхе перед правдой, это больше, чем просто регистрация фактов. Это также требует моральной целостности. Вот почему Будда подчеркивал нравственность как предварительное условие мудрости и провозглашал высшим нравственным принципом запрет на ложь. Если вы не привыкнете признавать неудобную правду, истина в целом будет ускользать от вас.

Вторая цель этого размышления — подчеркнуть силу ваших действий. Вы видите, что ваши действия делают разницу между удовольствием и болью. В-третьих, вы научитесь учиться на своих ошибках без стыда и угрызений совести. В-четвертых, вы понимаете, что чем честнее вы оцениваете свои действия, тем больше у вас сил изменить свой образ жизни в положительном направлении. И, наконец, вы развиваете добрую волю и сострадание, поскольку вы решаете действовать только с намерениями, не причиняющими вреда никому, и вы постоянно сосредотачиваетесь на развитии навыка непричинения вреда в качестве своего главного приоритета.

Все эти уроки необходимы для развития мудрости, измеряемой тестом мудрости Будды; и, как оказалось, они напрямую связаны с первым значением пустоты как подхода к медитации. На самом деле, такого рода пустота просто берет инструкции, полученные Рахулой для наблюдения за повседневными действиями, и распространяет их на акт восприятия в уме.

Пустота как подход к медитации

Пустота как подход к медитации — самый основной из трех видов пустоты. В контексте этого подхода пустота означает «пустая от беспокойства» или, выражаясь другими словами, свободная от стресса. Вы приводите ум к концентрации, а затем исследуете свое состояние концентрации, чтобы определить наличие или отсутствие тонкого беспокойства или напряжения, все еще присущих этому состоянию. Когда вы обнаруживаете нарушение, вы прослеживаете его обратно к восприятию — мысленной метке или акту узнавания, — на котором основана концентрация. Затем вы отбрасываете это восприятие в пользу более утонченного, ведущего к состоянию концентрации с меньшим присущим ему беспокойством.

В беседе, объясняющей это значение пустоты (MN 121), Будда вводит свое объяснение с помощью сравнения. Он и Ананда живут в заброшенном дворце, который сейчас является тихим монастырем. Будда говорит Ананде заметить и оценить, насколько монастырь свободен от беспорядков, которые он содержал, когда он все еще использовался как дворец, — беспорядков, вызванных золотом и серебром, слонами и лошадьми, собраниями женщин и мужчин. Единственное оставшееся беспокойство вызвано присутствием монахов, медитирующих в единстве.

Приняв это наблюдение за сравнение, Будда начинает свое описание пустоты как подхода к медитации. (Сравнение подкрепляется тем фактом, что палийское слово, означающее «монастырь» или «жилище» — вихара — также означает «отношение» или «приближение».) Он описывает монаха, медитирующего в пустыне, который просто отмечает про себя что он сейчас в пустыне. Монах позволяет своему уму сосредоточиться на восприятии «пустыни» и наслаждаться им. Затем он мысленно делает шаг назад, чтобы наблюдать и оценить, что этот способ восприятия свободен от беспокойства, которое приходит с восприятием деревенской жизни, которую он оставил позади. Остаются только нарушения, связанные с восприятием «дикости» — например, любые эмоциональные реакции на опасности, которые может повлечь за собой дикость. Как говорит Будда, монах точно видит, какие помехи отсутствуют в этом способе восприятия; что же касается остальных, то он точно видит: «Вот это». Другими словами, он ничего не добавляет к тому, что есть, и ничего не убавляет. Так он входит в медитативную пустоту, чистую и неискаженную.

Затем, заметив нарушения, присущие акту сосредоточения на «пустыне», монах отбрасывает это восприятие и заменяет его более утонченным восприятием, с меньшим потенциалом для возбуждения беспокойства. Он выбирает элемент земли, изгоняя из своего ума любые детали холмов и оврагов земли, просто отмечая ее приземленность. Он повторяет процесс, который он применил к восприятию дикой природы, — настраиваясь на восприятие «земли», полностью предаваясь этому, а затем отступая назад, чтобы заметить, что беспокойства, связанные с «дикой природой», теперь исчезли, в то время как единственные оставшиеся беспокойства исчезли. те, которые связаны с единством ума, основанным на восприятии «земли».

Затем он повторяет тот же процесс со все более утонченными восприятиями, погружаясь в бесформенные джханы, или медитативные погружения: бесконечное пространство, бесконечное сознание, ничто, ни восприятие, ни невосприятие, и беспредметная концентрация осознания.

Наконец, увидев, что даже эта беспредметная концентрация осознания выдумана и произведена по воле, он отбрасывает желание продолжать мысленно выдумывать что-либо вообще. Таким образом он освобождается от ментальных брожений — чувственных желаний, становления, взглядов, невежества, — которые «пузырятся» в дальнейшем становлении. Он замечает, что это высвобождение все еще имеет нарушения, связанные с функционированием шести сфер чувств, но оно лишено всякого брожения, всякого потенциала для дальнейшего страдания и стресса. Это, заключает Будда, есть вход в чистую и неискаженную пустоту, которая является высшей и непревзойденной. Это пустота, в которой пребывает он сам и которая во все времена никогда не была и не будет превзойдена.

В этом описании пустота означает одно: отсутствие беспокойства или стресса. Медитатора учат ценить отсутствие беспокойства как положительное достижение, а любое оставшееся беспокойство, созданное умом, каким бы тонким оно ни было, как проблему, которую необходимо решить.

Когда вы понимаете беспокойство как тонкую форму вреда, вы видите связь между этим описанием пустоты и наставлениями Будды Рахуле. Вместо того, чтобы рассматривать свои медитативные состояния как меру самоидентификации или самоценности — в развитии себя, которое стало более чистым, более широким, более единым с основанием бытия, — монах рассматривает их просто с точки зрения действий и их последствий. . И здесь, на медитативном уровне, применяются те же принципы, что и в комментариях Будды к Рахуле о действии в целом.

Здесь действие — это восприятие, лежащее в основе вашего состояния медитативной концентрации. Вы входите в это состояние, постоянно повторяя действие восприятия, пока полностью не освоитесь с ним. Точно так же, как Рахула обнаружил последствия своих действий, наблюдая за очевидным вредом, причиняемым себе или другим, здесь вы обнаруживаете последствия концентрации на восприятии, наблюдая, как много беспокойства возникает из-за умственного действия. Когда вы почувствуете беспокойство, вы можете изменить свое умственное действие, переключив внимание на более тонкое восприятие, пока, в конце концов, вы не сможете полностью остановить создание психических состояний.

В основе этой практики медитации лежат два важных принципа, взятых из наставлений Рахуле. Во-первых, это честность: способность быть свободным от приукрашивания или отрицания, не добавляя никакой интерпретации к действительно присутствующему нарушению, и в то же время не пытаясь отрицать его наличие. Неотъемлемой частью этой честности является способность видеть вещи просто как действие и результат, не вчитываясь в них как в самонадеянное «я есть».

Второй принцип — это сострадание — желание положить конец страданиям — в том, что вы продолжаете пытаться отказаться от причин стресса и беспокойства, где бы вы их ни обнаружили. Эффекты этого сострадания распространяются не только на вас самих, но и на других. Когда вы не отягощаете себя стрессом, вы с меньшей вероятностью станете обузой для других; вы также находитесь в лучшем положении, чтобы помочь взять на себя их бремя, когда это необходимо. Таким образом, принципы целостности и сострадания лежат в основе даже самых тонких выражений мудрости, ведущей к освобождению.

Этот процесс развития пустоты беспокойства не обязательно гладок и прямолинеен. Она по-прежнему требует силы воли, необходимой для того, чтобы отказаться от любой привязанности. Это потому, что существенным шагом в познании медитативного восприятия как действия является обучение погружению в него, потаканию ему — другими словами, полному наслаждению им, вплоть до привязанности. Это одна из ролей спокойствия в медитации. Если вы не научитесь получать от медитации достаточное удовольствие, чтобы продолжать ее постоянно, вы не освоитесь с ней. Если вы не знакомы с ним, понимания его последствий не возникнет.

Однако, если вы еще не практиковали использование инструкций Рахулы для преодоления более грубых привязанностей, тогда, даже если вы обретете понимание нарушений, вызванных вашей привязанностью к концентрации, ваше понимание будет недостаточным. Поскольку у вас не было практики с более явными привязанностями, вы не сможете надежно избавиться от своих тонких привязанностей. Сначала вам нужно выработать нравственную привычку смотреть на свои действия и их последствия, твердо веря — на основании опыта — в ценность воздержания от вреда, каким бы тонким он ни был. Только тогда у вас будет навык, необходимый для развития пустоты как подхода к медитации в чистом и неискаженном виде, который проведет вас на всем пути к намеченной цели.

Пустота как атрибут чувств и их объектов

Пустота как атрибут, когда она используется как отправная точка для практики, ведет к аналогичному процессу, но другим путем. В то время как пустота как подход к медитации фокусируется на проблемах беспокойства и стресса, пустота как атрибут фокусируется на проблемах «я» и «не-я». И в то время как пустота как подход к медитации начинается со спокойствия, пустота как атрибут начинается с прозрения.

Будда описывает этот вид пустоты в короткой беседе (SN 35.85). Опять же, Ананда — его собеседник, начавший беседу с вопроса: «Каким образом мир пуст? Будда отвечает, что каждое из шести чувств и их объекты пусты от самого себя или чего-либо, относящегося к самому себе.

Дискурс не дает дальнейших объяснений, но родственные дискурсы показывают, что это понимание можно применить на практике одним из двух способов. Во-первых, следует поразмыслить над тем, что Будда говорит о «я» и о том, как представления о себе можно понимать как формы умственной деятельности. Второй способ, который мы обсудим в следующем разделе, заключается в развитии восприятия того, что все вещи пусты от собственного «я», как основы для состояния утонченной концентрации. Однако, как мы увидим, обе эти тактики в конечном итоге ведут к использованию первой формы пустоты в качестве подхода к медитации для завершения пути к Пробуждению.

Говоря о «я», Будда отказался сказать, существует оно или нет, но дал подробное описание того, как ум развивает представление о себе как стратегии, основанной на страстном желании. В нашем стремлении к счастью мы неоднократно занимаемся тем, что Будда называет «я-созданием» и «мой-созданием», как способами попытки контролировать удовольствие и боль. Поскольку я-творение и мое-творение — это действия, они подпадают под действие наставлений Будды Рахуле. Всякий раз, когда вы занимаетесь ими, вы должны проверять, не приводят ли они к несчастью; если они это сделают, вы должны отказаться от них.

Это урок, который мы усваиваем даже в детстве. Если вы претендуете на конфету, принадлежащую вашей сестре, вы попадете в драку. Если она больше вас, вам лучше не претендовать на конфету как на свою. Большая часть нашего практического образования по мере нашего взросления заключается в том, чтобы обнаружить, где полезно создавать ощущение себя вокруг чего-то, а где нет.

Если вы научитесь подходить к своему творению «я» и творению «моё» в свете наставлений Рахулы, вы значительно улучшите этот аспект своего образования, поскольку обнаружите, что вынуждены быть более честными, проницательными и сострадательными, видя, где «Я» — это пассив, а где актив. На грубом уровне вы обнаружите, что, хотя есть много областей, где «я» и «моё» ведут только к бесполезным конфликтам, есть и другие, где они приносят пользу. Чувство «я», которое побуждает вас быть великодушным и принципиальным в своих действиях, — это «я», которое стоит создать, которым стоит овладеть как навыком. То же самое и с чувством «я», которое может взять на себя ответственность за ваши действия и может быть готово пожертвовать маленьким удовольствием в настоящем ради большего счастья в будущем. Такое «я» с практикой уводит от страданий к возрастающим уровням счастья. Это то «я», которое в конечном итоге приведет вас к практике медитации, поскольку вы видите долгосрочные преимущества, которые приходят от тренировки ваших способностей внимательности, концентрации и проницательности.

Однако по мере того, как медитация оттачивает вашу чувствительность, вы начинаете замечать тонкие уровни беспокойства и беспокойства, которые могут создавать в уме «я-творение» и «моё-творение». Они могут привязать вас к состоянию спокойствия, так что вы возмущаетесь любым вторжением в «мое» спокойствие. Они могут привязать вас к своим прозрениям, так что вы будете гордиться «моими» прозрениями. Это может заблокировать дальнейший прогресс, так как ощущение «я» и «моё» может ослепить вас от тонкого напряжения, на котором основаны спокойствие и прозрения. Тем не менее, если вы прошли обучение следованию наставлениям Рахулы, вы оцените преимущества умения видеть даже спокойствие и прозрения как пустые от «я» или чего-либо, относящегося к «я». Такова сущность этого второго типа пустоты. Когда вы снимаете ярлыки «я» или «моё» даже со своих собственных прозрений и ментальных состояний, как вы их видите? Просто как случаи возникновения и исчезновения стресса — возникновения и исчезновения беспокойства — без каких-либо других добавлений или убавлений. Следуя этому способу восприятия, вы принимаете первую форму пустоты как подход к медитации.

Пустота как состояние сосредоточения

Третий вид пустоты, которому учил Будда, — как состояние сосредоточения — по сути является еще одним способом использования постижения пустоты как атрибута чувств и их объектов как средства достижения освобождения. . В одной беседе (MN 43) это описывается следующим образом: монах садится в тихом месте и намеренно воспринимает шесть чувств и их объекты как пустые от «я» или чего-либо, относящегося к «я». Когда он преследует это восприятие, оно приводит его ум не непосредственно к освобождению, а к бесформенной джхане небытия, которая сопровождается сильной невозмутимостью.

Другая беседа (MN 106) продолжает эту тему, отмечая, что монах наслаждается невозмутимостью. Если он просто продолжает наслаждаться этим, его медитация не идет дальше этого. Но если он научится видеть эту невозмутимость как действие — сфабрикованное, произвольное, — он сможет искать тонкое напряжение, которое оно порождает. Если он может наблюдать это напряжение по мере того, как оно возникает и уходит просто на своих собственных условиях, не добавляя к нему никаких других восприятий и ничего не удаляя, он снова принимает пустоту в качестве подхода к своей медитации. Отбрасывая причины стресса везде, где он их находит в своей концентрации, он в конечном итоге достигает высшей формы пустоты, свободной от всех умственных фабрикаций.

Мудрость Пустоты

Таким образом, последние два типа пустоты в конечном итоге ведут к первому — пустоте как подходу к медитации — что означает, что все три типа пустоты в конечном итоге ведут к одному и тому же пункту назначения. Независимо от того, интерпретируют ли они пустоту как означающую отсутствие беспокойства (страдания/напряжения) или отсутствие себя, поощряют ли они способствовать прозрению посредством спокойствия или спокойствия через прозрение, все они завершаются практикой, которая выполняет задачи, соответствующие четырем благородным истинам: постижение стресса. , отказываясь от своей причины, осознавая ее прекращение и развивая путь к этому прекращению. Выполнение этих задач приводит к освобождению.

Отличительной чертой этого процесса является то, что он вырастает из принципов действия-очищения, которым Будда учил Рахулу, применяя эти принципы на каждом этапе практики от самого элементарного до самого утонченного. Как сказал Будда Рахуле, эти принципы — единственное возможное средство достижения чистоты. Хотя большинство объяснений этого утверждения определяют чистоту как чистоту добродетели, обсуждение Буддой пустоты как подхода к медитации показывает, что здесь чистота означает также чистоту ума и чистоту мудрости. Каждый аспект обучения очищается при рассмотрении его с точки зрения действий и последствий, что помогает развить честность, которая готова признать неумелые действия, и зрелую добрую волю, которая продолжает стремиться к последствиям, влекущим за собой все меньше вреда, беспокойства и стресса.

Вот чем этот вид пустоты отличается от метафизического определения пустоты как «отсутствия самобытия». Хотя такой взгляд на пустоту не обязательно предполагает целостность — это попытка описать высшую истину о природе вещей, а не оценивать действия, — такой подход к пустоте требует честной оценки ваших умственных действий и их результатов. Таким образом, целостность является неотъемлемой частью его мастерства.

Таким образом, высшие уровни мудрости и проницательности вырастают в первую очередь не из того типа знания, которому способствуют дебаты и логический анализ, и не из типа, взращенного голым осознанием или простым наблюдением. Они вырастают из знания, взлелеянного честностью, лишенной тщеславия, соединенной с состраданием и доброжелательностью.

Причина этого настолько очевидна, что ее часто упускают из виду: если вы собираетесь положить конец страданиям, вам нужно сострадание, чтобы увидеть, что это достойная цель, и честность, чтобы признать страдания, которые вы неосторожно и бесполезно вызвано на протяжении всего прошлого. Невежество, порождающее страдание, возникает не потому, что вы недостаточно знаете или недостаточно философски искушены, чтобы понять истинное значение пустоты. Это происходит от нежелания признать, что то, что вы делаете прямо на ваших глазах, причиняет страдания. Вот почему Пробуждение уничтожает тщеславие: оно пробуждает вас в полной мере от преднамеренной слепоты, которая все это время удерживала вас в соучастии в неумелом поведении. Это карательный опыт. Единственная честная реакция на этот опыт — открыться освобождению. Это пустота, которая выше и непревзойденна.

Строя путь к этой пустоте на тех же принципах, которые лежат в основе более элементарных уровней действия-очищения, Будда сумел избежать создания в практике искусственных дихотомий между общепринятыми и высшими истинами. По этой причине его подход к абсолютной мудрости помогает утвердить и более элементарные уровни. Когда вы осознаете, что неискаженное понимание пустоты зависит от навыков, которые вы развиваете в принятии ответственного, честного и доброго отношения ко всем своим действиям, вы с большей вероятностью будете привносить это отношение во все, что делаете — грубое или тонкое. Вы придаете большее значение всем своим действиям и их последствиям, вы придаете большее значение своему чувству целостности, поскольку понимаете, что эти вещи напрямую связаны с навыками, ведущими к полному освобождению. Вы не можете развить в себе безразличное отношение к своим действиям и их последствиям, потому что, если вы это сделаете, вы упустите свои шансы на истинное и безусловное счастье. Навыки, которые вам нужны, чтобы уговорить себя медитировать холодным темным утром или отказаться от выпивки в ленивый полдень, — это те самые навыки, которые в конечном итоге гарантируют неискаженную реализацию высочайшего покоя.