Мобилизация как угроза и предложение. Зачем Россия переходит от «спецоперации» к войне

Путин в очередной раз поднимает планку в надежде, что остальные остановятся и не полезут так же высоко. Если он вновь ошибется, ему придется доказывать, что он и на этот раз не блефовал, и делать это, возможно, еще более разрушительным образом

За один день в Думу без всякой подготовки и предварительных объявлений внесли и сразу в трех чтениях приняли поправки в Уголовный кодекс, предполагающие суровые наказания на время мобилизации — за уклонение, неявку, сдачу в плен и отказ воевать.

Одновременно все полностью или частично занятые российскими войсками регионы Украины обратились с просьбой провести немедленные референдумы о вхождении в состав России. Уже назначаются даты — столь же стремительно — прямо с конца нынешней недели.

Неофициально заявленное на вечер обращение Владимира Путина перенесли на утро. Это могли быть последние конвульсии аппаратной борьбы или последние дипломатические усилия западных лидеров перед переходом на новый виток — ночные звонки Берлина, Парижа и Вашингтона. А могла быть простая работа над текстом обращения, который Путин считает историческим, но который все равно получился формальным и сухим, одновременно грозным и успокоительным — где и враг у ворот, и мобилизация частичная, и вообще министр обороны Шойгу все разъяснит.

Обещанное намеками обращение Шойгу не состоялось. Зато во исполнение президентского указа он объявил кричаще не сходящиеся друг с другом цифры примерно шести тысяч погибших и трехсот тысяч подлежащих мобилизации по новому указу.

Комбинация всех этих событий вместе — послание Западу: вы решились воевать с нами в Украине, попробуйте воевать с нами в самой России, вернее, в том, что мы ею назовем. В надежде, что не решатся.

Одновременно это предложение завершить, заморозить конфликт там или примерно там, где линия фронта проходит сейчас: не хотели принять прежние, более мягкие условия, придется принимать худшие, а следующие будут еще хуже. В надежде, что испугаются.

Внутри страны все три события переводят конфликт из спецоперации на чужой территории в формат защиты земли русской, который по традиции дает правителям практически неограниченные права по отношению к населению. Хотя имитация народной войны без очевидных причин — по-прежнему рискованное предприятие и соответствующими инструментами поначалу будут пользоваться по минимуму.

Принуждение к родине

Переход иностранными войсками российской границы, где бы она ни проходила, даже если сегодня не там, где вчера, безусловно дает Путину формальное право и как бы моральное оправдание для выхода на новый уровень эскалации. Перевести спецоперацию в формат войны, перейти к мобилизационным мерам, бить по тем украинским объектам, по которым прежде не решались, и убедительнее грозить ядерным оружием.

Такое решение многие связывают с поддержкой и одобрением, которые Путин якобы получил от больших незападных стран на саммите ШОС в Самарканде. Однако, скорее, все было наоборот. Путин получил от крупнейших незападных стран сигнал заканчивать как можно скорее и перестать говорить от имени всего не-Запада, замазывая его слабостью и некомпетентностью, которую продемонстрировала Россия, объявившая себя военно-политическим авангардом незападного мира.

Тот факт, что у Китая к России есть вопросы, редко выходит в публичное пространство, но в Самарканде вышел даже на сайте Кремля. Такие вещи согласовываются заранее, и Кремль вряд ли включил невыгодные для себя строчки в официальный отчет без настояния Китая.

Что касается среднеазиатских союзников, то с их стороны Путин увидел снижение пиетета. Поездка на саммит G20 на остров Бали сулила бы еще больше неприятностей. Там, как восемь лет назад в Брисбене, лидерам незападных стран пришлось бы выбирать между общением с Путиным и западными коллегами с предсказуемым исходом.

Все указывает на то, что временной, человеческий, материальный, дипломатический ресурс «спецоперации» близится к исчерпанию, и Путин делает решительный шаг, чтобы закончить как можно скорее, зафиксировав прибыли и убытки. А если закончить не получится, то переложить за это вину на других и превратить собственное вторжение в оборонительную войну в надежде, что такая будет казаться гражданам легитимнее и развяжет руки для любых решений. Однако проблема в том, что российские оппоненты не считают, что нынешняя Россия в этой войне имеет право хоть на какие-то прибыли.

Партия войны и партия спецоперации

С самого начала войны основной конфликт внутри российской власти разворачивался не между партией мира и партией войны — голоса против войны и даже в пользу компромисса быстро заставили замолчать. Конфликт проходил между партиями войны и спецоперации. Их же можно назвать партиями легкого и тяжелого успеха, или профессиональной и народной войны.

Партия спецоперации ориентировалась на опыт России в Южной Осетии, Крыму и Сирии и была настроена на то, что воевать и добиваться успеха должны профессионалы. Война должна остаться на периферии национальной жизни, а страна в целом должна жить, как обычно.

Представители партии войны считали, что вторжение в Украину должно полностью изменить экономический уклад страны, ее элиту, культурную жизнь и даже повседневность. Россияне должны превратиться в мобилизованную нацию. Партия войны жаждала вытеснить из руководства страной и из информационного пространства не только партию мира — ее уничтожили сразу, — а даже партию самого скромного компромисса или условную партию «живем как бы без войны».

Парадоксальным образом партия войны хотела того же, чего хотят радикальные критики России на Западе. Чтобы население воюющей страны не жило нормальной жизнью, чтобы завершилась эпоха русского консьюмеризма, чтобы было ликвидировано общество потребления, у бизнесменов отобрали собственность, а русские перестали ездить за границу.

Второй парадокс этого противостояния в том, что партия войны, которая считает себя большими патриотами, чем все прочие, меньше всех верит в русский народ, которому якобы нужна большая война и большая беда, чтобы проявить свои лучшие качества. А вне экстремальных испытаний он выглядит не на высоте ожиданий идеологов великой и исключительной России. Очевидно, эти идеологи даже ревновали русский народ к украинскому, который благодаря российскому вторжению получил эту большую общую беду и действительно проявил стойкость и героизм, пока русские потребляли как ни в чем не бывало.

Долгое время высшему российскому руководству казалось выгодным сохранить видимость обычной жизни, а рыночная экономика и общество потребления выглядели лучшей гарантией преодоления санкций. Теперь это может измениться.

Человек спецопераций

Российские официальные лица довольно часто говорят то, что действительно думают. Когда Путин утверждал, что Россия с Украиной не воюет, а проводит там ограниченную спецоперацию, он в своей системе координат не врал. Россия вела боевые действия частью своих сил, поражала не все цели подряд, избегала ковровых бомбардировок и, главное, не привлекала свою призывную армию.

При слове война в голове обычного россиянина, к числу которых относится и Путин, всплывают кадры из фильмов и хроника Второй мировой. Поэтому российскому руководству по-прежнему казалось, что оно делает что-то другое, хотя последствия его спецоперации все больше походили на эти кадры.

До недавнего времени Путина можно было назвать представителем, если вообще не главой, партии спецоперации. Разрушив все прежние балансы в элитных группах, он продолжал балансировать на аппаратных руинах между оставшимися. Весь его бэкграунд выходца из спецслужб подталкивал его выбрать «спецоперацию», а не войну. Ведь это основной способ действий спецслужб: пока народ тихо живет мирной жизнью, профессионалы делают свое дело.

Вторжение в Украину назвали не войной, а спецоперацией еще и потому, что оно не было рассчитано на годы. Мы видим, что в самых разных ситуациях Путин мыслит не годами, а именно в масштабах спецопераций, которые обычно рассчитаны максимум на несколько месяцев. Такой была спецоперация по его приходу в Кремль на рубеже 1999-2000 годов, операции по уничтожению НТВ и ЮКОСа, «операция преемник» в 2008 году, возвращение во власть в 2011-2012, обнуление президентских сроков и даже вторая чеченская война и присоединение Крыма — все это проводилось во временном горизонте спецоперации длительностью до полугода. Нет никакого сомнения, что сроки вторжения в Украину были рассчитаны похожим образом — на это открыто намекали многие представители власти.

Летом полугодовой горизонт был достигнут, а успех — нет, и само по себе это провоцировало поиск новых решений, выходящих за рамки «спецоперации». Но даже когда на фронтах начались очевидные трудности, Путин медлил поднимать войну на самый верх российской государственности и расширять ее на все российское общество, оставляя на операционной периферии.

Образ действий Путина после неудач на фронтах похож на то, как он реагировал на пандемию. Когда к апрелю 2020 года стало ясно, что Россию это тоже коснется, Путин просто спустил борьбу с ней на уровень регионов. Точно так же поначалу мобилизацию попытались отдать регионам, от которых требовали региональных добровольческих полков. Тогда были губернаторские локдауны, сейчас — губернаторские мобилизации.

Поражение от украинской армии под Харьковом стало прологом к победе партии всеобщей мобилизации и народной войны. Это поражение могло бы заставить отложить или вовсе отменить референдумы о вхождении захваченных территорий в состав России. Ведь потерять часть своей земли гораздо больший позор, чем часть чужой с неопределенным статусом.

Но Путин принял противоположное решение, которое выглядит почти мистической попыткой расколдовать злые чары. Общепринятый массовый взгляд русских на собственную историю допускает, что Россия еще может потерпеть военную неудачу, когда воюет малыми силами за собственной границей, но всегда побеждает в народной войне на собственной земле. Отсюда незамысловатый прием: сделаем завоеванную землю юридически нашей, тем более что она нашей была, и победа будет за нами.

Предложение и угроза

Юридическое переоформление захваченных территорий в российские вряд ли остановит удары по ним, но поможет решить Кремлю несколько частных задач. Захват малыми силами целых регионов другой страны предполагает сотрудничество большого числа представителей местного населения. Оно есть в оккупированных частях Украины, как и определенные пророссийские настроения, хоть и много меньше тех, на которые рассчитывали в Москве, начиная вторжение. Как есть и пассивный сценарий оставаться на своей работе при любой власти, будь ты учитель или полицейский.

Этого сотрудничества в прежних масштабах после отступления из-под Харькова больше не будет, если не компенсировать уход без эвакуации своих гражданских чем-то впечатляющим — например, демонстрацией серьезности территориальных намерений.

Другая проблема — за полгода войны накопилось довольно много отказов контрактников, на том основании, что участие в боевых действиях на чужой территории не является частью контракта. Теперь это возражение будет снято. Да и многие другие формальные препятствия будут устранены.

До харьковского контрнаступления Украины можно было надеяться, что достигшая лимита во времени «спецоперация» замрет на достигнутых рубежах из-за исчерпания ресурсов обеих сторон. При этом Украина и Донбасс поменялись бы местами. Пользуясь тем, что конфликт официально не завершен, Россия держала бы Украину под прицелом, препятствуя ее развитию, сохраняя в ней военные формы жизни и превратив ее в подобие огромного полуосажденного Донбасса. После контрнаступления и не слишком удачной «губернаторской мобилизации» этого ждать не приходится.

Теперь переоформление захваченной украинской территории в российскую независимо от внутриукраинских областных границ можно считать чем-то вроде предложения остановиться на этом рубеже в связи с исчерпанностью всех лимитов спецоперации.

Российские спикеры — чем они воинственнее, тем чаще, — объявляли, что цели спецоперации в любом случае будут достигнуты. Удобство этой формулировки состоит в том, что сами цели настолько размыты и неопределенны, что их можно корректировать на ходу. Если не получилось взять всю Украину, можно ограничиться югом и востоком. Не получилось с ними — можно ограничиться территориями Донецкой и Луганской областей. Не вышло и с этими, как дело обстоит сейчас, можно ограничиться тем, что есть, подняв статус своей добычи до новых российских регионов. Ведь главная цель не столько сама добыча, сколько возможность и решимость ее добыть — демонстрация того, что с Россией не шутят и что она право имеет.

В последние недели и это виртуальное достижение было почти утрачено. Чтобы его вернуть, Путин в очередной раз поднимает планку в надежде, что остальные остановятся и не полезут так же высоко. Если он вновь ошибется, ему придется доказывать, что он и на этот раз не блефовал, и делать это, возможно, еще более разрушительным образом.

следующего автора:

  • Александр Баунов

Фонд Карнеги за Международный Мир и Carnegie Politika как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.

Как может закончиться война России в Украине?

Полномасштабное вторжение России в Украину продолжает оставаться главной темой дискуссий экспертов в области глобальной безопасности, военной политики и международных отношений. На девятом месяце войны, перспектив её окончания так и не просматривается. Несмотря на успехи ВСУ на разных направлениях и фронтах, в зоне боевых действий протяженностью в несколько тысяч километров наступает зимний период.

На этом фоне американские эксперты по военно-политическим и международной безпасности проанализировали сложившуюся ситуацию и поделились своими взглядами на то, как эта война может завершиться. Дискуссия на эту тему состоялась 31 октября в Стэнфордском центре международной безопасности и сотрудничества (Center for International Security and Cooperation Stanford, CISAC).

Герберт Макмастер, бывший советник по национальной безопасности в администрации Дональда Трампа, генерал-лейтенант в оставке, старший научный сотрудник Гуверовского института Стэнфордского университета (H. R. McMaster, Senior Fellow, Hoover Institution, Stanford University), считает президента России Путина «одержимым, но рациональным агрессором», и называет следующие причины того, почему, по его мнению, Путин вообще решился на эту полномасштабную войну.

Причины поражения России

Генерал Макмастер уверен, что планируя войну, Путин опирался на «четыре предположения, все из которых оказались ложными». В результате, ожидания кремлевского лидера по поводу того, что «все сойдет ему с рук» на самом деле оказались причинами его неудач и вероятного сокрушительного поражения в Украине в ближайшем будущем.

«Первое предположение заключалось в том, что Украина якобы вообще «не существовала», и, следовательно, у неё не было «национальной» идентичности, а значит, и реальной воли противостоять российскому вторжению», — пояснил Макмастер.

Владимир Зеленский казался Путину случайно избранным на пост президента неким «актером, комиком», которого легко будет захватить или вынудить бежать в страхе за границу.

Второй причиной бывший высокопоставленный американский военный считает, «слабость и мягкость, которую показывал Запад». Реакция европейских стран и США на войну России в Грузии в 2008 году, на оккупацию Крыма и разжигание гражданской войны на Донбассе в 2014, на военную интервенцию России в Сирии, а также поспешный недавний вывод американских войск из Афганистана — все это, по мнению Макмастера, создало у Путина образ «Запада в упадке» и, соответственно, вселило в него уверенность в возможности агрессивно добиваться поставленных им целей.

Совместное заявление Си Цзиньпина и Путина, сделанное ими накануне Зимней олимпиады в Пекине, МакМастер считает своего рода «манифестом» этой безнаказанности Кремля, поддержанной Пекином.

«Эй, вы там на Западе… Влияние Соединенных Штатов закончилось!», — так по мнению эксперта, следует толковать «послание» лидеров этих двух стран западному миру .

В-третьих, Путин, опираясь на опыт 2014 года, продолжал считать, что Вооружённых сил Украины просто не существует, не имея информации или не доверяя сведениям о том, что в ВСУ действительно произошли существенные изменения в характере вооружений, боеспособности и боеготовности.

Наконец, четвертым «ложным предположением» Путина стала его убежденность в том, что российские военные обладают достаточным возможностями и способностями для выполнения задачи «по захвату территории Украины».

Однако западные страны — причем не только США, но даже «понятная Путину» Германия, сплотились с украинским народом и продемонстрировали гораздо большую решимость, чем ожидал кремлевский лидер.

Украинцы оказались едины и показали не только способность вести тотальную оборону, но осуществлять серьезное контрнаступление, в то время как российская армия продемонстрировала тактическую безграмотность и неспособность вести современный общевойсковой бой.

ВС РФ при их ежегодном финансировании в 68 млрд. долл. на поверку оказались коррумпированными, и ее войское снаряжение — разграбленными.

Кэтрин Стоунер, директор Центра демократии, развития и права Стэнфордского университета (Kathryn Stoner, Mosbacher Director of the Center on Democracy, Development and the Rule of Law, Stanford University), согласна с этой оценкой причин поражений российских сил в Украине. В добавление она напомнила о том, как в сознании и декларациях российского президента на протяжении довольно длительного срока нарастала и развивалась вымышленная им угроза со стороны Украины.

Путин утверждал, цитирует его Кэтрин Стоунер, что для России: «это вопрос жизни и смерти, вопрос исторического будущего России, как нации. Это (Украина) не только вполне реальная угроза нашим интересам, но и самому существованию нашего государства и его суверенитета».

Кэтрин Стоунер напомнила, что «профессор Путин», который все больше стал увлекаться различными историческими источниками, все чаще ссылался на российских царей и императоров, и зациклился на идее о том, «Киев — это “мать” городов русских».

Путин пришёл к выводу: утрата влияния и власти над Украиной в результате развития демократических процессов в этой стране, которая будучи независимым суверенным национальным государством, обращенным на Запад — стала представлять угрозу его собственному режиму, который Путин олицетворял со всей Россией.

«По его мнению, он должен был “спасти” Украину и украинцев от Запада, который слишком либерален, слишком вседозволен. Проблема, конечно, в том, что украинцы не хотят, чтобы их спасали русские», — подметила Кэтрин Стоунер.

Сценарии окончания войны в Украине

Стивен Пайфер, бывший посол США в Украине, научный сотрудник Центра международной безопасности и сотрудничества Уильяма Перри в Стэнфордском университете (Steven Pifer, William J. Perry, Center for International Security and Cooperation, Stanford University), видит три сценария окончания войны в Украине

«Первый сценарий, который я считаю практически невозможным: если русские каким-то образом восстановят свои позиции и одержат военную победу в соответствии с тем, к чему они стремились еще 24 февраля — включая захват Киева и оккупацию от половины до двух третей страны. Однако мы увидели, что российские военные на это просто неспособны. Поэтому, независимо от того, чем закончится война, на карте Европы все равно будет суверенное и независимое украинское государство. И оно будет намного сильнее, чем то государство, которое Путин мог представить себе 24 февраля», — уверен Стивен Пайфер.

Второй сценарий, по его мнению, заключается в том, что «украинские военные победят и им удается вытеснить россиян с Украины или, по крайней мере, отбросить их к рубежу по состоянию на 23 февраля».

«Это — возможно, но для этого все еще требуется много усилий и вооружений. Никто не знает, хватит ли у украинских военных сил и средств для этого? В любом случае это займет длительное время», — размышляет Стивен Пайфер.

Третий сценарий бывший высокопоставленный американский дипломат считает наиболее вероятным.

«Все идет к длительной войне на истощение, в которой ни одна из сторон не сможет совершить решительный прорыв. Такова, как я полагаю, и оценка Комитета по разведке США. Конфликт достигнет точки, когда появится взаимная готовность к более серьезным переговорам. Однако для этого потребовались бы огромные изменения в переговорных требованиях России. И, конечно же, Путин просто пока не проявляет готовности искать выход из положения. Это будет прежде всего вопрос о территориальных уступках. Но такое решение может быть принято только в Украине. Я считаю, что Запад не должен давить на украинцев в этом вопросе», — подчеркнул Стивен Пайфер

Сценарии политического кризиса в России

Кэтрин Стоунер не совсем согласна с этим. Профессиональный исследователь политических процессов в России, Стоунер считает, что исход войны будет также зависеть и от ситуации в самой России.

В результате важно, по ее мнению, спрогнозировать внутрироссийское политическое развитие.

«Путин может быть свергнут в результате переворота внутри элиты. Во-вторых, может случиться социальная революция или, в-третьих, Путин умрет, но какой-то из этих сценариев может положить конец войне уже в краткосрочной перспективе», — объяснила Кэтрин Стоунер.

Что касается «госпереворота» в РФ, то Стоунер видит три группы, которые могут на это повлиять.

Две из них, по ее мнению, это группы сторонников «жесткой линии» в политике.

«Если это будут люди с прошлым из КГБ, такие как Нарышкин, Бортников, и другие члены Совета безопасности РФ, то причиной переворота будет то, что они еще больше, чем сам Путин, разделяют то же видение России как национального государства, которое должно охватить Беларусь, Украину и Молдову. И им нет дела до богатства или имущества за пределами России, их не волнует, что они никогда не смогут выехать из России. Они могут пойти против Путина, считая, что тот недостаточно усердно занимался конфликтом», — полагает Кэтрин Стоунер.

Вторая группа «сторонников жесткого курса» это — военные.

«Это могли бы быть — министр обороны и начальник Генштаба, другие генералы. Однако российские военные, в военном конфликте выглядели не лучшим образом. Сейчас их репутация испорчена. Поэтому, я думаю, что военная попытка свержения должна исходить снизу, но многие из генералов этого уровня уже погибли, потому что они возглавили первоначальное вторжение», — рассуждает Стоунер.

Другой сценарий, по ее мнению, мог бы реализоваться, если бы «богачи, застрявшие в России, которые не могут добраться до своей собственности за рубежом — решились бы на «переворот». Однако и здесь, как сказала Стоунер, «все признаки таковы, что они слишком напуганы, чтобы вмешиваться, и здесь есть явная проблема в организации коллективных действий».

Кэтрин Стоунер привела примеры опросов общественного мнения в России, которые показали некоторую степень его «нагрева» после объявления Путиным частичной мобилизации для отправки на фронт в Украину.

Согласно последним исследованиям «Левада-центра», число тех россиян, кто «напряжены, раздражены и обеспокоены», увеличилось с 30 до 47% в период с августа по октябрь. В то же самое время, число тех, кто говорит, что «их все устраивает» снизилось с 75% до 52%.

Несмотря на то, что Путин в последнее время практически деморализовал и уничтожил всю внутреннюю оппозицию, Кэтрин Стоунер рассчитывает на вероятность некоего социального протеста.

«Некоторые из них уже происходят на улицах. Случаются нападения на призывные пункты и тому подобное, но мы мало об этом слышим, и сейчас в России очень сложно протестовать. Я бы сделала ставку на молодых россиян, которые больше всего пострадали от этого конфликта. Именно они будут вынуждены идти и бороться с режимом. Это те, кто не вырос в Советском Союзе и не знаком с чувством русского национализма, которое есть у путинского поколения», — уверяет Кэтрин Стоунер

Первоочередные задачи Запада и США в Украине

Бывший посол в Украине Стивен Пайфер отметил, что «сразу после 24 февраля, когда россияне вторглись в Украину, НАТО очень быстро укрепила свой восточный фланг, начав поставлять оружие на Украину».

«США и Европейский союз ввели очень жесткие санкции, которые удивили как Кремль, так и некоторых на Западе. В частности, замораживание активов российского Центрального банка и сокращение экспорта высоких технологий, оказались ударом для Путина. В то же время администрация Байдена провела важную “красную линию”, — они заявили, что не намерены направлять американские войска», — сказал Пайфер.

Тем не менее, бывший дипломат критически оценивает действиях правительства США и ЕС в отношении темпов поставки оружия Киеву.

«Я считаю, что Соединенные Штаты должны ускорить эти поставки, и пришло время подумать о новых видах вооружений, если украинцы справятся с логистикой. Стоит дать украинским военным танки “Леопард” и “М1 Абрамс”. Пришло время подумать о том, чтобы предоставить более дальнобойную версию ракет HIMARS, которые могут достигать 200 миль. Украинцы проделали очень впечатляющую работу по разрушению российской логистики, уничтожив российские командные пункты и склады российского оружия», — отметил Стивен Пайфер.

По его мнению «цель США и Запада должна состоять в том, чтобы помочь украинцам либо вытеснить русских, либо, как минимум, начать переговоры, которые приведут к урегулированию на условиях, которые может принять Киев»

Герберт Макмастер убежден, что вопрос «закрытия неба Украины» — главный, и все еще стоит на повестке дня.

«Предоставление украинцам ПВО средней дальности, аналогичной системе Patriot (а есть много других европейских вариантов) могло бы быть чрезвычайно эффективным. Другим аспектом является необходимость вооружений для борьбы с радиолокационными возможностями. Большую роль в этом сыграли американские “противорадиолокационные ракеты”. Украинцы уже добились значительной степени свободы в боевых действиях: имея даже ограниченное количество самолетов, они смогли подавить возможности русских. Необходимы новые поставки для обеспечения возможности наносить удары по российским системам, которые используются для подавления возможностей украинской ПВО. Пора начать ЕС поставлять украинцам МИГи, на которых украинские пилоты уже обучены, а потом еще и F-16. Обучение пилота после МИГа было бы похоже на трехнедельный курс. F-16 существенно изменят “правила игры” с точки зрения возможностей эффективного нанесения точного удара», — настаивает Герберт Макмастер.

Вероятность применения ядерного оружия

Стивен Пайфер надеется, что «в российской системе министр обороны и начальник Генштаба играют большую роль в принятии решений, чем в системе США».

«Сергей Шойгу и Валерий Герасимов, возможно, не настолько одержимы Украиной, как Путин. Кроме того, я надеюсь, что конкретно Герасимов имеет четкое представление о рисках пересечения “ядерного порога”. Хорошим знаком было то, что министр обороны США Ллойд Остин поговорил с министром обороны РФ Шойгу, а генерал Марк Милли поговорил с генералом Герасимовым около девяти дней назад. Я надеюсь, они напомнили им — если будет применено ядерное оружие, “черта будет пересечена”, и в этот момент последствия могут стать непредсказуемыми, в том числе и для России», — заявил Стивен Пайфер

«Тактическое ядерное оружие вообще не дает никаких военных преимуществ», — считает генерал Герберт Макмастер, — «Надеюсь, россияне помнят Чернобыльскую аварию и то, как она повлияла на СССР. И я думаю, что Путин должен понимать, что даже обычный военный ответ может оказаться очень разрушительным для России. Я имею в виду тот вариант, который я разработал для президента США, и который будет состоять в том, чтобы почти одновременно нанести удар по всем российским военным объектам за пределами РФ».

Украина уже выиграла войну за свою идентичность

Владимир Путин пытался раздавить Украину. Вместо этого он сделал ее культурную самобытность еще сильнее.

Вероника Мелкозерова

Жюльен Де Роса / AFP / Getty

Война в Украине идет не только за территорию. И пока украинские солдаты отбрасывают русских захватчиков далеко на юг и восток, на одной из самых живописных улиц в центре Киева бушуют иные бои.

Музей Михаила Булгакова, расположенный на Андреевском спуске, 13, посвящен писателю ХХ века, который большую часть своей жизни прожил в столице моей страны, но писал на русском языке и постоянно изображал Украину и ее народ в негативном свете. В таких произведениях, как роман 1925 года « Белая гвардия », украинцы — жестокие дикари, чей язык раздражает уши образованных людей. Один из главных героев описывает украинцев, выступающих за независимость, как «отбросов с хвостами на голове» — пренебрежительно намекая на традиционную стрижку украинских казаков.

Музей вместе с примыкающей к нему скульптурой, изображающей автора, сидящего на скамейке, является важной достопримечательностью в центре Киева. Я регулярно прохожу его во время выполнения задания. Этим летом, когда российское вторжение затянулось, Национальный союз писателей Украины призвал закрыть его. В заявлении группа утверждала, что писатель, умерший в 1940 году, больше не заслуживает этой чести и что экспонаты следует передать в Национальный литературный музей. Булгаков был одним из тех, кто заложил основы экспансионистской идеологии России, говорится в заявлении. Его украинские недоброжелатели смотрят на музей так же, как многие американцы смотрят на статуи генералов Конфедерации, то есть как на подтверждение враждебной и отвратительной системы ценностей. «Сын российского цензора, Булгаков ненавидел Украину как идею и развивал свои взгляды в своих произведениях», — сообщила мне по электронной почте украинский литературовед Богдана Неборак, сторонница антибулгаковской кампании. «Он издевается [над] украинским языком и игнорирует право украинцев на национальное государство».

Кампания по отмене Булгакова застопорилась только после того, как в прошлом месяце министр культуры Александр Ткаченко высказался от имени писателя, заявив: «Вы точно не должны трогать музей».

Украинская культура, по мнению властей, достаточно богата, чтобы противостоять пренебрежительному, давно умершему литературному деятелю. Но интенсивность дебатов о Булгакове подчеркивает, как десятилетие российской агрессии сделало людей в Украине — включая меня — гораздо более подозрительными к культурному влиянию нашего соседа. Нынешнее вторжение, начавшееся в феврале, превратило многих из нас в яростных защитников собственного языка, литературы и музыки.

Недавно президент России Владимир Путин обвинил нас в том, что мы стали антироссийским анклавом. Теперь я считаю, что он прав. Чего он не упоминает, так это того, что именно он сделал нас антироссийскими.

Как и Булгаков в ХХ веке, многие российские комментаторы очерняют независимость Украины и насмехаются над украинским языком. Сторонники путинского вторжения продолжают утверждать, что Россия борется с нацистами и не дает Украине угнетать этнических русских на Донбассе и в других местах. Чтобы освободить нас от самих себя, силы Кремля начали обстрелы наших крупных городов, где русскоязычное население остается большинством.

Как и Булгаков, я родился в Киеве — в моем случае в 1991 году, когда Украина обрела независимость. В отличие от запада Украины, вокруг меня почти никто не говорил по-украински. Мои русскоязычные родители выросли в советской Украине. Мои бабушка и дедушка считали падение СССР большой трагедией. Дома мама и папа обсуждали расцвет культуры Москвы и Петербурга. Они знали большинство крупных русских композиторов, но никогда не тратили время на поиски украинских. Они думали, что украинская литература никогда не сможет конкурировать со всемирно известными произведениями таких писателей, как Достоевский или Булгаков. Их никогда не учили в школе о том, как советские власти казнили участников украинского сопротивления во время и после Второй мировой войны, и они считали жителей сельской Украины вечно ноющими о прошлых бедствиях.

В школе мои малооплачиваемые и без энтузиазма учителя роптали о героических периодах украинской истории и умоляли нас читать трагические шедевры украинской литературы. Но как только я вышел из класса, я нырнул в русский мир. До 2013 года, если вы хотели иметь хорошую работу в журналистике, вы должны были знать, говорить и писать по-русски, что создавало возможности для обращения к относительно широкой аудитории. Говорить на украинском как на основном языке означало серьезные карьерные ограничения.

В детстве и ранней взрослой жизни Украина была наводнена фильмами, которые постоянно изображали мою страну и ее граждан в негативном свете. В криминальной драме Брат 2 герой — русский шовинист. Украинцев изображают бандитами. В Кандагар , военной драме о российских летчиках, контрабандой доставляющих оружие в Афганистан, украинский член команды — трус. В сериалах русские были нашими старшими братьями — умнее, вежливее и вообще выше. Именно они одержали победу во Второй мировой войне и спасли всю Европу. Украинцы были забавными младшими братьями с глуповатым языком и примитивной культурой.

В ту эпоху комментаторов, призывавших украинскую общественность принять наших гениальных писателей и исторических деятелей, которые на протяжении всей нашей общей истории боролись за независимость от России, изображали националистами или даже пособниками нацистов.

На пиратских копиях американских и французских фильмов я видел людей, гордо принимающих свое наследие, а не чужое. Но я игнорировал свою национальность, потому что думал, что она не имеет значения в современном мире.

Революция Евромайдана 2013–2014 годов изменила ситуацию. Многие украинцы жаждали более тесных связей с Западом. Но наш тогдашний президент Виктор Янукович был промосковски настроен до такой степени, что отказался подписывать соглашение об ассоциации с Европейским союзом, одобренное нашим парламентом; вместо этого он выступал за более тесную интеграцию с Россией. Его режим избивал, незаконно сажал в тюрьмы и даже убивал людей, протестовавших против его узурпации власти. Уличные протесты вытеснили Януковича. Последующая оккупация Россией Крыма и разжигание пророссийских восстаний на востоке и юге Украины стали откровением того, насколько мы далеки от того, чтобы быть братьями с русскими. Увидев все это, я почувствовал себя так, как будто меня ударила молния.

В этот период я ​​начала читать украинских авторов и больше внимания уделять украинским художникам. От историка Ярослава Грицака я узнал, что Россия всегда относилась к Украине не как к равной или даже как к младшему брату, а как к колонии. В романах и пьесах Сергея Жадана я читал о том, как пророссийские силы развратили восточную Украину. Электронная фолк-группа Онука вернула в нашу поп-культуру традиционные украинские инструменты. Десять лет назад в украинских СМИ все еще было трудно найти голоса, бросающие вызов российским нарративам, но это уже не так. По закону, принятому нашим парламентом в 2016 году, четверть песен, звучащих на радиостанциях, должны быть на украинском языке; с тех пор эта квота увеличилась, и станции обычно ее превышали.

Тем не менее, в 2020 году, через шесть лет после начала российского вторжения, русский язык все еще преобладал на украинском телевидении и на улицах крупнейших городов, сообщила общественная группа «Простир Свободы». Как и большинство людей, которых я знаю, я хотел верить, что язык не имеет ничего общего с политикой. Почему ты не мог говорить и по-русски, и по-украински и любить обе культуры?

Тем не менее, даже среди многих из нас, выросших преимущественно на русском языке, российская агрессия усилила поддержку 2019 года.закон, закрепляющий украинский язык как единственный официальный язык нашей страны. Согласно августовскому опросу аналитического центра Rating Group, 86% респондентов поддержали такое правило, что более чем на 20 пунктов выше, чем до последнего вторжения. Для сравнения, только половина респондентов заявили, что говорят исключительно на украинском языке. Большинство людей, как и я, понимают, что даже если все государственные дела будут вестись на украинском языке, русский язык по-прежнему будет широко использоваться в Украине после более чем 200-летнего господства России.

Закон о государственном языке менее популярен на востоке и юге Украины, где жители чаще говорят по-русски и где пророссийские телеканалы пытались убедить зрителей в том, что их атакуют. Защита этих людей от украинских националистов была одним из предлогов Путина для войны. Однако его вторжения сделали Украину более украинской.

Еще в 2012 году, по данным Рейтинговой группы, 57 процентов респондентов назвали украинский своим родным языком. После начала полномасштабного вторжения в феврале это число выросло до 76 человек. За последнее десятилетие доля украинцев, заявивших, что они являются носителями русского языка, сократилась вдвое, с 42 процентов до 19 процентов.. Особенно на востоке и юге больше людей регулярно говорят по-украински, чем до вторжения в этом году. Я решил перейти на украинский в качестве языка по умолчанию примерно в 2016 году, после поездки за границу. Услышав, как я разговариваю с мужем, женщина в Черногории спросила меня, русская ли я. Я поправил ее. Поняв, что я обиделся, она ответила: «Тогда почему ты говоришь по-русски?» У меня не было ответа. Кто захочет быть связанным с вторгшейся нацией?

Данные опроса показывают, что украинцы резко сократили количество российских песен и телешоу, которые они потребляют. Соответственно изменили свой репертуар и популярные исполнители. Поп-звезда с классическим образованием Оля Полякова, украинский ответ Леди Гаге, раньше пела в основном на русском языке, но теперь исполняет больше материала на украинском и английском языках. «Никто не заставлял меня не говорить по-русски, — сказала она в интервью. Но, добавила она, выступать на языке, связанном с армией, вторгшейся в ее страну, было «очень болезненно».

Все это естественная реакция на то, что сделала с нами Россия. Мы видели, как наши якобы превосходящие братья убивали мирных жителей, разрушали наши города и воровали наши стиральные машины. Все больше и больше моих сограждан осознают, что принятие нашей украинской идентичности — это вопрос выживания.

Язык и музыка оказались мощным оружием в тылу, точно так же, как высокомобильная артиллерийская ракетная система — на фронте войны. Еще важнее для сегодняшней Украины общие ценности. Против кремлевской армии, которая стирает индивидуальные надежды и навязывает авторитарное правление из Москвы, выступают русскоязычные и украиноязычные; христиане, иудеи и мусульмане; и люди из самых разных этнических групп — все они хотят общества, в котором терпимы и даже приветствуются различия во мнениях.

Продолжает работу Музей Булгакова на Андреевском спуске. Скульптура, посвященная автору, до сих пор стоит рядом. И хотя одни призывали к его отмене, другие украинцы — наследники нации, которую он раньше так презирал, — прикрыли его мешками с песком, чтобы уберечь от российских обстрелов.

Когда закончится война в Украине? И как? : Центр новостей

5 октября 2022 г.

Солдат машет украинским флагом, стоя на бронетранспортере в Гостомеле, Украина. (Фото Getty Images/Алексей Фурман)

Рочестерский эксперт по прекращению войны обсуждает «огромные последствия» для Европы, наихудшие сценарии, перспективы мира и то, что делает Путина таким опасным.

Хайн Гуманс, профессор политологии Рочестерского университета, эксперт по международным конфликтам — тому, как они начинаются и как могут закончиться.

Голоса Рочестера в The New Yorker

«Это определит остальную часть двадцать первого века. Если Россия проиграет или не получит того, чего хочет, после этого она будет другой Россией», — сказал Хайн Гоэманс Житель Нью-Йорка . «Если Россия победит, это будет другая Европа».

  • Читать полностью.

По его словам, поспешный вывод российских войск с северо-востока Украины ни в коем случае не означает, что война подошла к концу. «Большинство людей считает, что если одна из сторон побеждает в битве или кампании, мир становится более вероятным», — говорит Гоеманс, автор книги «Война и наказание: причины окончания войны и Первая мировая война » (Princeton University Press, 2000) и соавтор Лидеры и международный конфликт (Cambridge University Press, 2011).

Но это неправда. «Если я буду вести войну вместе с вами и поступаю плохо — но ожидал, что поступаю плохо в надежде, что следующая битва пойдет для меня лучше, — тогда я не собираюсь менять свои военные цели. Только если произойдет что-то неожиданное, я изменю свои ожидания и свою стратегию».

Точно так же, по словам Гуманса, фиктивные путинские референдумы на оккупированных территориях и его призывы к прекращению огня теперь не делают мир более вероятным. «Он предложит сделку, которую не могут принять ни украинцы, ни Запад; и украинцы предложат сделку, которую он не может принять. Это для внутреннего потребления в России; он просто позирует».


Новости войны в Украине: вопросы и ответы с Хайном Гоемансом


В середине сентября российские войска поспешно отступили из Харьковской области Украины на северо-востоке. Возможно, это сигнал об окончании войны?

  • Эта украинская победа в бою, хотя и неожиданная, не является началом конца войны.

Гуманс: Нет, это не начало конца, но это было неожиданно. Отдельные победы или поражения в конкретном сражении часто ошибочно трактуются как указывающие на изменение вероятности прекращения войны. Наоборот, важнее всего то, изменятся ли ожидания обеих сторон и каким образом. И в данном случае явно изменились российские ожидания скорой победы. Доказательством этого является призыв на военную службу еще 300 000 российских мужчин, некоторые из которых, как сообщается, не имеют никакой военной подготовки или опыта. Россия, я думаю, стала более пессимистичной в отношении достижения своих первоначальных военных целей. Но вы не просто убиваете врага и все. Вам нужно, чтобы противники передумали. С другой стороны, Украина, пожалуй, стала более оптимистичной. Если это так, ключевой момент, который необходимо понять, заключается в том, что разрыв между минимальными требованиями, возможно, вообще не уменьшился. Хотя условия могли измениться в пользу Украины, обе стороны вполне могут быть так же далеки друг от друга, как и раньше.


Как ожидания влияют на военную стратегию и вероятность мира?

  • Изменение ожиданий часто важнее, чем победа в одном сражении или кампании.

Хайн Гуманс.

Goemans: Большинство людей думают, что если вы выиграете битву или кампанию, мир станет более вероятным, потому что другая сторона побеждена, и они признают, что они побеждены, что делает их более склонными к заключению сделки. Но это неправильный взгляд на это. Изменение ожиданий часто важнее, чем победа в одном сражении или кампании. Потому что, если я воюю или сражаюсь вместе с вами и у меня плохо получается — но ожидается, что я буду плохо себя вести в надежде, что следующая битва пойдет лучше для меня — тогда я не собираюсь менять свою военную игру. Только если бы случилось что-то неожиданное, я бы изменил свои ожидания и свою стратегию. Это фундаментальная вещь. Вы можете потерпеть военное поражение и при этом получить более выгодную сделку.

Хорошим примером является Война Судного дня 1974 года. Атакующая египетская армия потерпела сокрушительное поражение от израильтян. Тем не менее, египтяне вернули себе Синай. Вы спросите — как это возможно? Ну, это потому, что египетская армия показала, что они могут пересечь Суэцкий канал, а вместе с ним и все мины-ловушки и баррикады, которые Израиль построил на Суэцком канале. Они показали себя намного более компетентными, чем думали израильтяне после 1967 года. Итак, у вас есть этот странный случай, когда Египет проиграл в военном отношении, и все же египтяне в конце концов выиграли, что явно не было военным исходом. Произошло изменение ожиданий.


Что вы думаете о призывах Путина к прекращению огня? Делают ли последние фиктивные референдумы в Херсонской и Запорожской областях на юге, а также в пророссийских сепаратистских «республиках» в Луганской и Донецкой областях на востоке Украины более вероятным более быстрое окончание войны?

  • Ни то, ни другое вряд ли ускорит прекращение огня.

Гоэманс: Нет. Я все еще рассчитываю, что война продлится еще как минимум год, а то и два. У обеих сторон все еще есть планы и идеи, которые нужно проверить, прежде чем их ожидания, скорее всего, совпадут. Что касается Путина, то он все еще может ожидать, что единство Европы рухнет, и попытаться заставить Украину снизить свои минимальные потребности, особенно если он сможет заморозить их на зиму из-за нехватки российского природного газа. Он предложит сделку, которую не примут ни украинцы, ни Запад; и украинцы предложат сделку, которую он не может принять. Это для внутреннего потребления в России; он просто позирует.

Я не эксперт по внешней политике, но он, вероятно, делает это, потому что его массовая мобилизация крайне непопулярна среди россиян. Он должен найти способ сказать своей домашней аудитории что-то вроде: «Я должен сделать это. Мои руки вынуждены. Я честно пытаюсь помириться, так что это не моя вина. Это вина «злых украинских нацистов».

В конечном счете, я думаю, что Путин пытается укрепить свою позицию на переговорах с помощью бутафорских референдумов и незаконных аннексий. Если бы это был честный референдум под наблюдением ООН, это могло бы иметь эффект. Но не так. Я имею в виду — голосование проходило с охранниками с автоматами на избирательных участках, и мы видели сообщения о мужчинах с оружием у дверей людей, заставляющих украинцев заполнять бюллетени под наблюдением. Это посылает четкий сигнал.

Украинский механик тестирует отремонтированный российский танк в лесистой местности под Харьковом, Украина, сентябрь. (Фото Getty Images / Паула Бронштейн)


Прекращение войны — согласно теории — заключается в том, чтобы найти то, что заставляет обе стороны согласиться прекратить войну. Как это работает?

  • По сути, одна сторона должна заставить другую передумать и убедить ее в том, что лучше заключить сделку сейчас, чем продолжать борьбу. «Это лучшее объяснение, которое у нас есть. Но это не удовлетворяет».

Goemans: Вообще говоря, война дает информацию и показывает правду — карты противника — потому что блефа больше нет. Мы узнаем о нашем противнике то, чего не узнали бы, если бы не сражались. Вы можете увидеть истинную силу противника на поле боя: чьи силы сильнее, насколько хороши их танки, насколько способны их генералы — все это становится достоянием гласности. Это необходимое условие мира; вы можете заключить сделку, потому что теперь обе стороны знают правду.

По крайней мере, это теория. Но я пришел к выводу, что такой интуитивный взгляд недостаточен.

Мы знаем, что некоторые лидеры продолжают бороться за собственное выживание, против интересов своей страны и своего народа. Мы видели это в Германии во время Первой и Второй мировых войн, а также в Японии во время Второй мировой войны. Мы, политологи, считаем, что противники сражаются, чтобы найти то, что делает мир возможным. Но что это на самом деле? Одна сторона должна заставить другую передумать. Вы должны заставить их согласиться с тем, что заключить сделку сейчас лучше, чем продолжать борьбу. Я думаю, что это лучшее объяснение, которое у нас есть. Но это не удовлетворяет.


Вы много писали о некоторых лидерах, «играющих в азартные игры ради воскрешения». Как эта идея применима в случае с Путиным?

  • Лидеры продолжают безвыигрышную войну против интересов своей страны, потому что все, кроме победы, будет означать их собственное изгнание или смерть.

«Даже если бы Путина убили сейчас, я не уверен, что эти ястребы не стали бы просто эскалировать войну и идти дальше».

Гоэманс: Он загнал себя в угол. Если Путин проиграет на Украине, он лишится власти и, скорее всего, его убьют. Лидеры в таких ситуациях «играют на воскрешение», что означает, что они продолжают войну, часто с большей интенсивностью и жестокостью, потому что все, кроме победы, означало бы их собственное изгнание или смерть. Это напоминает мне случай с Германией в Первой мировой войне, когда всего через четыре месяца войны кайзер Вильгельм II и его кабинет пришли к выводу, что победить невозможно. Тем не менее, они воевали еще четыре года. Почему? Потому что они знали, что если проиграют, то будут свергнуты революцией. Конечно, они были правы. Лидеры в таких безвыигрышных ситуациях очень опасны. Они являются причиной того, что Первая мировая война затянулась намного дольше, чем должна была. Вот почему Путин так опасен.


Стал ли Путин более опасным после недавних потерь России на северо-востоке Украины?

  • Путин загнан в угол и никак не может заключить мир.

Гуманс: Он определенно удваивает ставку. Он загнал себя в угол и не может заключить мирную сделку. Согласно классической теории прекращения войны, необходимо учитывать три переменные: информацию, заслуживающие доверия обязательства и внутреннюю политику. До тех пор, пока обе стороны верят, что могут победить, что, безусловно, так и есть, и их недоверие друг к другу растет (вспомните недавно обнаруженные массовые захоронения и сообщения о пытках со стороны российских солдат), мира не будет.

У Путина тоже есть бытовая проблема. Первоначально он отложил массовую мобилизацию, чтобы избежать внутренних беспорядков, вопреки совету политических ястребов в Кремле, которые хотят более масштабной войны. За последнюю неделю более 200 тысяч россиян покинули свою страну, чтобы избежать призыва на военную службу. Даже если бы Путина убили сейчас, я не уверен, что эти ястребы просто не обострили бы войну и не продолжили. Меня это [ругательство] пугает, потому что эти люди говорят о ядерном оружии и о нападении на Польшу и Латвию, Литву и о бомбардировке Парижа и Лондона. Они сумасшедшие.


Думают ли ястребы в Кремле, что Россия сможет пережить эскалацию, включающую ядерные удары?

  • «[Люди] в Вашингтоне очень четко сказали . . . что они сказали Путину и Кремлю, что ядерное оружие неприемлемо. Это говорит мне о том, что они боятся, что Россия действительно может это сделать».

Goemans: Ястребы в Кремле считают, что война велась неправильно или плохо. И в каком-то смысле они правы. Русская армия просто очень слабая, бедная армия. Что меня беспокоит, так это то, что если России по-прежнему придется отступать с оккупированной территории, то станет реальной возможностью нанести небольшой тактический ядерный удар — в попытке остановить продвижение Украины. Мой друг Бранислав Сланчев [доктор философии из Рочестера, а ныне профессор политологии Калифорнийского университета в Сан-Диего] написал об этом в недавней ужасающей записи в блоге. По его словам, в этом сценарии русские применят ядерное оружие мощностью менее 1 килотонны, которое, по его словам, можно будет использовать с помощью артиллерии или любых ракет двойного назначения, имеющихся в арсенале русских. У него очень хороший глаз и хорошие уши. Он напуган. Как и я.

Конечно, Соединенные Штаты и весь остальной мир сошли бы с ума. Что меня действительно поразило несколько дней назад, так это то, что люди в Вашингтоне очень четко и безошибочно заявили, что они сказали Путину и Кремлю ядерное оружие неприемлемо. Это говорит мне о том, что они боятся, что Россия действительно может это сделать. В противном случае им не пришлось бы так писать.

(Иллюстрация Университета Рочестера / Майкл Осадцив)


Исход этой войны может иметь «огромные последствия» для Европы, всего мира. Как?

  • Последствия зависят от того, выиграет или проиграет Россия, выживет или расчленится Украина.

Гоэманс: Ну, начнем с худшего сценария — если Россия победит, а Украина будет расчленена или уничтожена. В результате вся инфраструктура безопасности в Европе рухнет с прямыми последствиями для НАТО, сплоченности Европейского Союза, Германии и Ближнего Востока. Вся эта политика, которая привела к мирному сотрудничеству, будет отброшена, что создаст нестабильность в Европе и глубоко повлияет на Соединенные Штаты. И, конечно же, на примере Путина будут учиться другие потенциальные диктаторы. Большая часть стабильности, которую мы наблюдали в эпоху холодной войны, была основана на ожидании, что ситуация будет стабильной. Он был стабильным, потому что мы ожидали, что он будет стабильным. Но это уже явно не так.

В лучшем случае Украина выиграет лучшую сделку, чем до войны. Для меня это означает более защищенные границы, что будет означать некоторую форму дальнейшего присутствия Запада и вооружение Западом Украины, наряду с обучением и финансированием. Все это создало бы гораздо более стабильную Европу. Я надеюсь, что экстремисты в России усвоили бы урок, и все в Европе были бы настороже в отношении России в течение еще одного или двух поколений.


Как война на Украине влияет на Россию, русский народ?

  • Путин «играет с будущим России» как в социальном, так и в экономическом плане.

Гуманс: Путин рискует будущим России. Помимо санкций, утечка мозгов огромна, равно как и исход молодых и средних образованных мужчин, у которых есть средства и которые беспокоятся о призыве на военную службу. Добавьте к этому растущее число погибших солдат: России грозит острая нехватка мужчин, что создаст всевозможные экономические и социальные проблемы.


На что лучше всего Россия может рассчитывать?

  • Возможно, возвращение к статус-кво до 24 февраля и плебисциты под международным контролем в Луганске, Донецке и Крыму. Но «я не хочу выступать за это».

Goemans: Их армия бедна, техника прогнила, а санкции не позволяют строить новую технику, обновлять технику. Лучшее, на что они могут надеяться? Ну, я не хочу пропагандировать это, конечно, но, может быть, возвращение к статусу-кво до 24 февраля и плебисциты под международным контролем в Луганске, Донецке и Крыму.