Как провести поминальный обед на 9-й день?

Заявка на проведение поминального банкета

Укажите локациюПроизводственная 10к2Шаболовка 58

Соглашаюсь с обработкой моих персональных данных в соответствии с
политикой конфиденциальности

Оставить заявку

Заказ звонка

Свяжемся в течение 15 минут

Производственная 10к2Шаболовка 58

Оставить заявку

Соглашаюсь с обработкой моих персональных данных в соответствии с
политикой конфиденциальности

Успешно

Мы уже получили заявку на проведение поминального банкета.

Администратор перезвонит вам в течение 15 минут.

В редких случаях требуется чуть больше времени, но мы обязательно перезвоним

Не всем известно, что поминки на 9-й день означают окончание первой недели после смерти близкого человека, а поминальный обряд на 40-й день соответствует прохождению одного месяца. Именно таким был славянский календарь, откуда пошла традиция поминания усопшего через неделю, месяц и год после ухода из жизни. Эти даты, присущие языческим обрядам (тризнам), без особых изменений постепенно перешли в христианскую традицию. Сегодня многие люди уже не знают, откуда произошли и что означают эти цифры.

Разумеется, для дат имеется не только календарное, но и религиозное обоснование. Считается, что проведение поминального застолья на 9-й день посвящено девяти ангелам, которые будут просить у Бога о снисхождении и помиловании грешной души. В христианстве 9-й день считается повторным вознесением души к Господу. Первый раз ангелы представляют душу усопшего перед Престолом Господним на третий день после смерти, затем шесть дней водят ее по божественной обители, давая возможность насладиться красотой райских кущ. После этого душа вторично предстает Творцом для поклонения и отправляется наблюдать за адскими муками грешников. Третье возвращение души на суд Божий происходит на сороковой день, где окончательно решается ее судьба.

Именно в этот период крайне необходима помощь душе усопшего. Родственники и близкие безвременно ушедшего человека могут своими молитвами помочь ей очиститься и попасть в рай. Согласно христианским традициям на 9-й день завершается земной этап существования души. Эта дата считается очень важной и, по словам священнослужителей, даже праздничной. Шестидневное пребывание в раю (даже в качестве гостя) позволяет достойно восхвалить Творца, в этот день непременно нужно помолиться.

Более того, если человек славился своими добрыми делами, проповедовал любовь к ближним, вел праведный образ жизни и раскаялся в собственных грехах, то он может снискать расположение Всевышнего. Его посмертная участь будет решена уже на вторичном вознесении в 9-й день. Друзья и близкие покойного должны особенно усердно молиться и просить Господа о прощении грехов преставившегося и пропуске его в небесное царствие. В храме нужно поставить свечу за помин души. Важнейшей частью обряда считается проведение в этот день поминальной трапезы.

Поминальный обед

Поминки на 9 дней должны быть достаточно скромными, без изысков. Здесь важен не факт приема пищи, а присутствие людей, для которых покойный имел большое значение. Скромность обеда не является показателем бедности. Скорее, это демонстрация бренности бытия перед духовностью.

Несмотря на недельный срок после смерти, за столом неуместны шутки, веселье, песни и сквернословие. Вместе с тем не стоит сильно страдать или падать духом. Ведь скорбь и печаль считаются смертными грехами, они показывают полное отрицание христианской веры. Душа умершего завершает земной путь, проводы должны освещаться улыбкой и хорошим настроением. Любимые и близкие люди не должны показывать страдание хотя бы ради того, чтобы душа усопшего не мучилась вместе с ними. Конечно же, чересчур радоваться, устраивать увеселительные мероприятия и напиваться (по примеру обрядов славян язычников) не стоит, но предаваться чрезмерной скорби тоже неуместно.

Определенное значение на поминальном обеде имеет внешний вид собравшихся. Женщинам рекомендуется собрать волосы под платок, мужчины должны быть без головных уборов. На поминках нежелательно упоминать плохие стороны покойного, его пороки и неправедные дела. Каждому желающему предоставляется слово для выражения скорби и поддержания уверенности в том, что для умершего откроются ворота рая.

Поминальное угощение

Меню поминальной трапезы на 9 дней практически не отличается от ассортимента похоронных поминок. На столе обязательно должна быть кутья – блюдо, изготовленное из зерен риса (пшеницы), в которые добавлен изюм и мед. В церкви оно символизирует вечную жизнь.

Из основных блюд на первое традиционно подаются щи или лапша с курицей. Если поминки попадают на постный период, в меню вносится борщ (постный) или грибная лапша. В качестве второго выступают, как правило, рыба, курица, котлеты, фаршированные перцы (можно голубцы). На гарнир традиционно предлагается гречневая каша, иногда ее дополняют гороховым или картофельным пюре. Поминальный стол невозможен без маринадов, солений, свежих овощей и салатов, которые могут стать дополнением к гарниру.

Нужно не забывать, что некоторые из гостей могут не соблюдать пост. Поэтому будет вполне уместным присутствие тарелок с жареной рыбой, мясной нарезкой, другими скоромными закусками. Главное, чтобы собравшиеся могли сразу отличить постные блюда от остальной пищи. Для завершения поминального обеда на 9 дней принято подавать компот или кисель, к которому хорошо подходят блины или небольшие булочки, печенье и конфеты. Чай или кофе подавать гостям, собравшимся почтить память усопшего, необязательно, но рекомендуется предложить забрать с собой оставшиеся фрукты и конфеты.

Как узнать точный срок поминок?

Христианские каноны говорят о том, что счет идет со дня смерти. Здесь нужно внимательно определиться с точным временем суток. Если человек умер до полуночи, то отсчет начинается прямо с этого дня. Путаница возникает из-за арифметического несоответствия. Например, если смерть зафиксирована 21 мая, то путем сложения (21+9) мы получаем дату 30 мая. Однако девятый день поминок будет 29 мая – день смерти уже считается первыми сутками отсчета. Душа с момента отхода от тела начинает путешествие по небесному царству, а усиленная помощь необходима ей именно на 9-й день. Памятные даты (3-й,9-й,40-й день) лучше сразу записать, чтобы вовремя их отметить.

Приглашение на поминки

Следует помнить, что в этот день гостей приглашать не принято: он считается незваным. Друзья и близкие люди умершего приходят на поминальную трапезу по своему желанию. На поминках собираются все, кто хочет еще раз вспомнить о человеке, от чистого сердца почтить светлую память. Прогонять того, кто захотел принять участие в печальном празднике, не только недопустимо, но и греховно. Лучше всего постараться угостить как можно большее количество людей: чем больше будет молитв о спасении души усопшего, тем легче станет ее дорога в рай. В этот день раздавайте угощения всем, кого встретите.

Современные реалии диктуют нам свои условия. Люди заранее интересуются местом и временем прохождения мероприятия. Чаще всего организаторы берут ответственность на себя и самостоятельно согласовывают детали со всеми участниками, желающими помянуть умершего.

Нужно ли в этот день посещать кладбище?

В число обязательных действий на девятый день после смерти это мероприятие не входит. Церковь не придает бренным останкам на погосте особого значения, приветствуется только посещение храма и усиленные молитвы. Обычно люди сами посещают место последнего приюта родного человека, отдавая дань уважения умершему. Это дело скорее для живых, чем для усопших.

К девятому дню нельзя относиться как к простой формальности. Нужно помнить, что именно в это время вы можете навредить или помочь душе умершего.

Остались вопросы?

Позвоните нам, или оставьте заявку на обратный звонок и администратор расскажет обо всех условиях, забронирует за вами дату и поможет с организацией поминального банкета.

Почему нельзя проводить поминки раньше сроков (3 дня, 9 дней, 40 дней)?

Почему нельзя проводить поминки раньше сроков (3 дня, 9 дней, 40 дней)?

info@mepar. ru

Главная/Обратная связь/Часто задаваемые вопросы/Таинства и обряды/

Почему нельзя проводить поминки раньше сроков (3 дня, 9 дней, 40 дней)?

Почему нельзя проводить поминки раньше сроков (3 дня, 9 дней, 40 дней)?

Давайте сначала определимся, о чем вы спрашиваете. Если речь идет о поминальных столах, то здесь благочестивые христиане следуют церковным датам поминовения усопших, но никто их в этом не неволит. Церковное же поминовение в 3, 9 × 40 дни основывается на древней церковной практике. Преподобный Макарий Александрийский, живший в IV веке, как-то задал похожий вопрос ангелу, сопровождавшего его в пустыне. И тот отвечал, что в Церкви нет ничего неблагопотребного и бесполезного. Два дня после смерти душа человека находится на земле, посещая те места, где она любила бывать при жизни. На третий день, по образу Того, Кто Сам воскрес в третий день, призывается душа для поклонения Богу. Затем в течение шести дней ангелы показывают душе обители святых и красоту рая, а в девятый день после поклонения Богу отводится душа в ад, где в течение тридцати дней рассматривает разные отделения ада и места мучений грешников. На сороковой же день опять возносится душа на поклонение Богу, и тогда уже Он решает, где ей находиться до Страшного Суда. Таким образом, церковное молитвенное воспоминание усопшего именно в эти дни имеет большое значение для него и для облегчения страданий от разлуки с телом, и для умилостивления Владыки, Который один определяет по земным делам человека подобающее ему место за гробом.

Что же касается самих поминок как угощения за столом, то для пользы умершего и напоминания самим себе о грядущем суде, которого никто не избежит, не лучше ли поступить по слову Спасителя: когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали, и не получил ты воздаяния. Но, когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных (Лк. 14:12—14).

Возврат к списку

Сделано в

параллели между еврейским и латино-католическим трауром – The Forward

Латиноамериканская практика los nueve días во многих отношениях почти идентична практике шивы. Фото Getty Images

Аманда Розон

29 июня 2022 г.

Когда я сказал отцу, что буду писать о еврейской традиции сидеть шива , он кивнул с умной улыбкой, как будто собирался сообщить мне эксклюзивную информацию.

– Мы тоже так делаем, знаете ли, – сказал он. «Мы» — доминиканцы.

Как оказалось, евреи — не единственная группа, которая практикует последовательные дни молитвы и траура после смерти.

Католики во многих странах Латинской Америки, в первую очередь в Мексике и Доминиканской Республике, практикуют los nueve días или novenario — девять дней траура, названные в честь nove , латинского слова, обозначающего девять. Эта практика во многом почти идентична практике шива — еврейское слово, означающее семь — еврейский обычай совместно оплакивать смерть в течение семи дней.

И, как и многие, кто следует традициям шивы , многие, практикующие novenario , имеют множество мнений о том, как правильно соблюдать обычай.

Мой отец, например, глубоко обижен на тех, кто использует los nueve días как возможность повеселиться. Он никоим образом не назвал бы себя духовным или религиозным, но считает, что мертвых следует уважать. И если вы появитесь до novenario для веселья и празднеств, по его мнению, тогда вам лучше просто остаться дома.

Шэрон Роуз Голдтзвик, написавшая о шиве для журнала Forward в этом году, поделилась аналогичными размышлениями своей матери о сидящем шиве . «Мы здесь не ради еды. Мы здесь не для того, чтобы догонять наших друзей. Мы здесь с определенной целью: утешить скорбящих», — написала она.

Эта последняя часть, как сказал мой отец, по его опыту, ускользает от некоторых.

Как и евреи, латиноамериканцы-католики начинают процесс траура в момент захоронения мертвых. Но когда кого-то хоронят, это зависит от двух религий.

Еврейский закон гласит, что умерших следует хоронить не позднее, чем через 24 часа после смерти, хотя сегодня строгость соблюдения этого предписания зависит от конфессии. Таким образом, Шива может и часто начинается вскоре после смерти. Но поскольку католическая церковь предпочитает, чтобы тело умершего присутствовало на панихиде, их похороны могут занять несколько дней.

В течение девяти дней, следующих за похоронами, все выглядит очень похоже на шиву .

Родные и близкие собираются в доме покойного, чтобы оказать поддержку, как духовную, так и материальную. Долгие часы тратятся на память о погибших, молитвы, рассказы и оплакивания потери.

Если скорбящие более обеспечены, вы приходите с пустыми руками, принося только эмоциональную поддержку. Если у семьи мало денег, чтобы тратить их на напитки, в дело вступают все.

Члены семьи Хоакины Чавес в 2018 году, Пуэбла, Мексика, молятся в последний раз о двух умерших родственниках. Предоставлено Хорхе Чавесом

Хоакина Чавес, которая иммигрировала из Пуэблы, Мексика, в Соединенные Штаты в подростковом возрасте в конце 1970-х годов и сейчас живет в Вудсайде, Квинс, Нью-Йорк, говорит, что los nueve días особенно ценен для мексиканцев, живущих за границей. из своей родной страны, поскольку многие семьи перевозят умерших обратно в Мексику для захоронения. Долгий период общего траура после похорон дает им возможность собраться вместе с членами семьи и друзьями, которых они не видели годами, а иногда и десятилетиями.

«Это также время, когда люди в моем городе забывают о политике и проблемах, собираются и просто вместе молятся за семью и умерших», — сказала она по-испански.

Одно ключевое различие между shiva и los nueve días : в то время как евреи часто буквально сидят на Шиве — используя низкие стулья или подушки, чтобы символизировать чувство подавленности в своем горе и быть рядом с усопшим — в ключевой части траурного ритуала. , ходят латиноамериканцы-католики.

В первый день траура рядом с алтарем в семейном доме устанавливается крест, который семья несет к месту последнего упокоения усопшего в последний день, символизируя долгий путь, который усопшие предпримут к божественности, и их семью. усилия, чтобы помочь получить их там.

Алтарь, украшенный изображениями и подношениями усопшим, оставался установленным в доме Чавеса в течение девяти дней после кончины ее сестры и зятя. Предоставлено Хорхе Чавесом

За девять дней, предшествующих этому последнему переходу, ofrendas , или подношения, также кладутся к основанию этого алтаря, чтобы их убрали, когда период закончится. Это могут быть небольшие подарки, которые хочется отправить вместе с усопшим — четки ярких цветов, свежие цветы и фрукты, чтобы скрасить унылое событие.

Наконец, для тех, кто практикует novenario, , период траура всегда заканчивается пиршеством. В Доминиканской Республике корову традиционно убивают, чтобы накормить толпу. К этому моменту молва распространилась по городу, и все приветствуются. Знали ли вы покойного или нет, никому не отказывают.

Несмотря на предостережение моего отца от праздничного novernario , он был тронут до слез, описывая сцену тех, кто в его маленьком родном городке между двумя горами, у многих из которых было мало денег на еду, сидели у костра и вместе ели — придавая сил в цифрах, чтобы помочь семье горевать.

В Мексике пир также является частью ритуала, хотя и может выглядеть иначе. По ее опыту, Чавес сказала, что на собраниях перед финальным застольем на стол накрывают «тостадо, тамале, тако и что-то небольшое, что можно предложить». Но в последний день она сказала: «Мы готовим их» — ушедших — «любимую еду, чтобы поделиться со всеми». В этих последних решающих шагах отмечается переход из рук близких в руки Бога.

В обеих траурных традициях это время общего траура может дать скорбящей семье силы вернуться к работе и к своей повседневной жизни. Опираясь друг на друга, они разделяют бремя утраты, чтобы оно не было слишком тяжелым ни для одного человека, считают они, оставляя нетронутыми и душу умершего, и дух живого.

В общем, это способ сказать друг другу, что они не одиноки.

О культуре и ритуалах на похоронах моего отца ‹ Literary Hub

В кабинете директора похоронного бюро было тесно, возможно, потому, что я, моя сестра, Рози, мой муж, ее муж, моя мать, помощница моего отца и мужчина в одежде механика комбинезоне и кто-то каким-то образом был связан с буддийским храмом, было больше людей, чем офис привык принимать в свое время. Дело не помогало и размеру стола директора, красивого руководителя, который монополизировал большую часть комнаты. Это был день рождения моей сестры, о котором я забыл до нашего визита в похоронное бюро. Теперь каждый год в ее день рождения мне будут напоминать, что мой отец умер.

Распорядителем похорон был пухлый белый мужчина, который говорил тихим голосом и излагал неприятный факт финансового бремени, которое приходит со смертью, одновременно с тактом и, как продавец автомобилей, цифры добавлялись к счету как естественное следствие обстоятельств, а не в качестве надстроек можно было отказаться. Нам повезло — мой отец предусмотрительно отложил деньги специально на его похороны, иначе мы были бы на крючке из-за тысяч, необходимых для организации панихиды.

В конце встречи механик-буддист вскочил на ноги и ввел нас в шокирующе большое помещение, похожее на склад, где стояли десятки гробов. Он махнул рукой, как будто даря нам на день пустой парк Диснейленда, и сказал: «Выбирай любой гроб, который тебе нравится!» Я не был уверен, кто этот человек, но принял его как часть процесса.

Каким-то образом он был нашим связующим звеном в храме, проводившем буддийскую похоронную церемонию, а также неофициальным вьетнамским представителем американского похоронного бюро. Честно говоря, я сначала подумал, что он может быть одним из монахов — думая о его комбинезоне механика, монахам тоже нужно зарабатывать на жизнь — но мы больше никогда его не видели. В детстве мои родители никогда не имели привычки объяснять, кто и почему, и поэтому, в качестве общей исходной установки, я рассматриваю большинство условий как постоянные реальности, с которыми я должен согласовываться.

Он водил нас от гроба к гробу, приводя нас к самым дорогим и восхваляя их особенности. Этот сделан из красного дерева! Этот на подкладке из стеганого шелка! Этот выглядит прямо как Кадиллак! Ассистентка моего отца, Бич, стояла позади него в роли второго плана. Мой отец издавал популярную местную вьетнамскую газету, и она взяла бразды правления, когда его здоровье ухудшилось. Она несколько раз переступала границы в управлении его здоровьем и смертью, и все же она была системой поддержки для нашего отца, когда его три дочери и сын жили слишком далеко, чтобы помочь.

В конце обхода гроба с гидом была стеклянная витрина, полная урн. «Тебе нравится это? Вот это мило, — сказали Бич и буддийский механик, указывая на черную урну с замысловатым металлическим золотым узором. Мы с Рози предпочли изумрудно-зеленую урну, в чем нам пришлось их убедить. Нашему отцу нравился зеленый цвет, но нас постоянно спрашивали, уверены ли мы, что это именно тот цвет, который нам нужен. «Они брали комиссию за черную урну или что-то в этом роде?» моя сестра позже сказала.

*

В день похорон нам сказали приехать к девяти утра. Мы не получили много информации, кроме того, что буддистский механик все уладил с монахами, и все, что нам нужно было сделать, это явиться. Было странно ехать в похоронное бюро на мероприятие, которое, как я знал, должно было иметь большое значение. Смерть отца и все такое. Но то, что я понял на протяжении большей части этого ужасного времени, заключалось в том, что мирские качества жизни продолжаются даже после, возможно, в тандеме с ужасным опустошением.

Я был в комнате, когда умер мой отец, и момент его смерти был настолько драматичным, насколько можно себе представить. А затем, после этого, мы сидели вокруг его трупа, едва замечая, что телевизор включен, и терпеливо ждали, пока бюрократия американского здравоохранения попытается наверстать упущенное. Я чувствовал то же самое, резкий диссонанс, когда мы ехали в похоронное бюро, никакого модного черного автомобиля, только мы в нашей Toyota Venza, пытающиеся успеть на другую встречу вовремя.

Панихида проходила в задней гостиной, где открытый гроб моего отца собирал зевак. «Они наложили на него слишком много косметики», — сказал мой брат. Миниатюрная звуковая коробка, расположенная рядом с головой тела, повторяла стонущее пение. Перед его гробом стояли два стола: на одном, задрапированном желтым, была большая иллюстрация Будды, а на другом — белом, с фотографией моего отца. Вокруг обеих рамок стояли корзины с фруктами, композиции из искусственных цветов и палочки горящих благовоний.

Буддийские монахи были лысыми и облачены в мантии того же золотисто-желтого оттенка, что и скатерть. На груди у них были бордово-красные пояса. Вдоль стены стояли десятки изысканных траурных венков на мольбертах, некоторые из них были украшены белой праздничной лентой с именем отправителя. В этот момент служба была мало посещаемой, было утро рабочего дня, в комнате находились только я и мои братья и сестры, наши супруги, моя мать, Бич и ее муж Ленни (чье вьетнамское имя при рождении мы не знали, но кто нас всегда называли первым и последним, Ленни Дэнг), и дети моей сестры.

Монах, который, казалось, был ответственным, сказал нам отключить наши телефоны, приняв тон человека, который делает нам выговор, как будто мы уже согрешили. Мы повязали полоски белой ткани вокруг лба. Нам приказали встать на колени на землю. Монахи запели, звонкие, ясные звуки, слова почти неразборчивые — по-вьетнамски пели? На тибетском? Каждый монах наслаивал свою гармонию, иногда их тон достигал такой высоты, такой громкости, что звук прорезал мое тело, как вибрирующий бас.

Начал звонить сотовый телефон, его громкость превышала пение, и монах, который ругал нас, потянулся глубоко в складки своей оранжевой мантии, чтобы заставить его замолчать, не нарушая ритма. Буддийские монахини стояли позади монахов, держа в руках четки, ударяя в гонги, звеня в колокольчики и водя деревянными палками по краям медных поющих чаш. Они сказали нам встать, встать на колени, встать, встать на колени, поклониться три раза, встать, поклониться четыре раза, встать, преклонить колени, поклониться дважды. Нам приходилось делать это перед одним столом, а затем за другим, переключаясь туда-сюда по велению монахов.

Во время пения они деликатно махали нам, как будто мы должны были притвориться, что знаем весь ритуал, притвориться, что точно знаем, где кланяться и сколько раз. Я знал, что не знаю, что делаю, монахи знали, что я не знаю, что делаю, и для кого же было это представление? Я острее, чем когда-либо, ощутил свое несоответствие культуре, разрыв между перемещением и диаспорой. Я выполнял движения, каждый шаг подавался мне в ту секунду, когда я должен был это сделать, делая это неуклюже и без всякого контекста. Что означало количество луков? Как каждое действие почтило память умерших?

Когда мы синхронно встали и опустились на колени, Бич и Ленни Дэнг бегали по комнате со своими мобильными телефонами, записывая все происходящее. — Извините, — сказал Ленни Дэнг, отталкивая моего мужа, когда тот кланялся, чтобы лучше рассмотреть. Церемония длилась несколько часов, а казалось, целый день. Мои ноги уснули из-за того, что я так долго стоял на коленях. Мы вышли из похоронного бюро и должны были вернуться на следующее утро, чтобы завершить ритуал.

Традиционно семьи не спят всю ночь и молятся до восхода солнца. В прошлом, когда тела готовились к загробной жизни в доме, семья охраняла тело ночью от злых духов, пытающихся украсть любимого человека. Я не молился до восхода солнца и не охранял его тело. Той ночью я легла спать, измученная, думая о своем отце в том дешевом гробу. Один в закрытом и пустом похоронном бюро, этот крошечный динамик у его головы всю ночь воспроизводит свое статичное пение.

На следующий день мы с братьями и сестрами мрачно наблюдали, как Бич и Ленни Дэнг кружили вокруг катафалка со своими айфонами, пока его гроб несли для перевозки в крематорий. Крематорий располагался на культовом кладбище в Новом Орлеане, городе, известном ими. Въезжая в центр города, шоссе пересекает череду кладбищ, которые тянутся, возможно, обманчиво для неопытного глаза, насколько можно видеть, когда они проносятся мимо по межштатной автомагистрали.

Полные сложных надземных гробниц и хранилищ с печами, они были построены для многовековых опасностей жизни в местах ниже уровня моря, где захоронение мертвых не могло произойти, когда земля была полна воды. Ухоженные газоны, тщательно продуманные памятники, кирпич, покрытый папоротником, и прекрасно обработанные металлические изделия определяют пространство, которое давно характеризует Новый Орлеан в национальном воображении. Семьи Старого Нового Орлеана хоронили здесь своих родственников на протяжении поколений, и это место для мертвых просто еще одно отражение классового разделения живых. Когда мы шли через одно из таких кладбищ к крематорию, я чувствовал себя так далеко от похоронного бюро в его чрезмерно застроенном пригороде, полном магазинов Best Buy, грязных азиатских ресторанов и серого бетона.

Я выполнял движения, каждый шаг подавался мне в ту секунду, когда я должен был это сделать, делая это неуклюже и без всякого контекста. Что означало количество луков? Как каждое действие почтило память умерших?

Мы стояли внутри мавзолея, стены которого от пола до потолка были покрыты мраморными склепами. В конце мавзолея была дверь в крематорий, гигантскую печь, в которую мы закатывали гроб нашего отца, чтобы сжечь его, пока он не превратился в груду пепла. В его гроб мы упаковали ему спортивную сумку с одеждой, его очки и книги, которые он написал, — вещи, которые он возьмет с собой в следующую жизнь.

На холодном твердом полу мавзолея мы снова встали на колени, поклонившись, когда нам сказали, прежде чем гроб передвинули через порог крематория. Мы стояли и смотрели на все это, мой старший брат велел нажать кнопку, чтобы включить духовку, а моя старшая сестра сказала повернуть ручку, чтобы увеличить температуру. Бич оттолкнула меня, чтобы записать это. «Для семьи во Вьетнаме», — сказала она, хотя, как зритель, я должен был задаться вопросом, кто захочет это смотреть. В конце концов, мы остались стоять неловко. Монахи сказали: «Хорошо, пока!» выбежали из комнаты так быстро, что я мог представить, как позади них поднимается мультяшная пыль.

*

Мы завершили этот долгий двухдневный ритуал в храме, молясь и кланяясь, на этот раз гигантскому неоновому Будде, который был бы уместен в Лас-Вегасе, и предлагая еду моему отцу. фото на алтарь. После того, как все мои братья и сестры уехали, мы с мужем остались единственными детьми моего отца в Новом Орлеане. Каждое воскресенье в течение 49 дней мы приходили в буддийский храм, молились и кланялись алтарю с папиной фотографией.

Когда урна моего отца наконец прибыла в храм, она была черно-золотой, той, что нам не нужна. Мы заметили, что большинство урн в комнате были одного стиля. Мы предложили папе разные блюда, горячий чай и десерт. Монахи всегда помнили нас, потому что мой муж был единственным белым человеком, который пришел сделать это. Другие семьи, у которых было такое же расписание молитв за умершего близкого человека, стали узнаваемыми лицами.

Я все еще не понимал, что говорили монахи, но тенор их песнопений, крещендо и припадки стали шаблоном, и я начал понимать, когда я должен встать, когда должен поклониться четыре раза и когда следует подойти, чтобы предложить чай или раздать еду. У меня сложились собственные отношения с ритуалом, и каждое воскресенье я мог уединиться с отцом.

Придание этому чувству формы казалось неотложным. Что такое письменность, что такое книги, как не записи культуры?

Во время похорон я так сильно ощутил свое отчуждение от культуры. Я не знал всего того, чего не знал. Я думал и думаю до сих пор, как переживет меня этот ритуал, который я так плохо и слепо выполняю для своего отца? Несмотря на то, насколько неприятным и даже комедийным я нашел любительское кино Бича и Ленни Дэнга, я понял побуждение задокументировать его, чтобы иметь какие-то свидетельства того, что оно существовало.

Ближайшее будущее, в котором все это будет забыто. Это было уже в процессе забвения. Я никогда не смогу вспомнить этот культурный акт таким, каким он был задуман, потому что я никогда не знал, каким он должен был быть. Но я понял, что мне не нужно было его сохранять, и, по сути, я не был квалифицирован для этого. Мне нужно было только сохранить то, что я чувствовал, то, как распадался сам ритуал. Переход, акт исчезновения, было так же важно задокументировать, потому что он представлял само перемещение. Мой отрыв от этой традиции мог произойти только из-за отделения моей семьи от своей родины.

Подобно тому, как Бич и Ленни Дэнг записывают все это на свои телефоны, я написал главу в своем романе, который был в самом разгаре. Речь идет о похоронах, моей попытке ухватиться за чувство нестабильности, стыда, неуверенности. Придание этому чувству формы казалось неотложным. Что такое письменность, что такое книги, как не записи культуры? Мой отец знал это лучше, чем кто-либо, прочесывая Вьетнам в поисках запрещенных книг, избежавших массовых сожжений книг, устроенных коммунистами после победы в войне. Он знал, что они записали что-то жизненно важное, что власть имущие хотели стереть, хотели исчезнуть, хотели сделать устаревшими.

На книжной полке, доставшейся мне в наследство от отца, я выставляю книги, которые он спас из Вьетнама. Есть его черно-белая фотография в рамке; он опирается на медицинские машины, легко улыбаясь, в больнице, где он работал инженером-биомедиком. На полке над ним фотография покойного отца моего мужа, Дэррила. Они оба молоды, увековечены на этой книжной полке такими же юными мужчинами, которых многие помнили.

Каждую неделю мой муж готовит им кофе — растворимый сублимированный кофе с несколькими ложками немолочных порошкообразных сливок. Именно так, как мой отец пил его при жизни. Дэррилу досталась кружка Sun Records, потому что он был меломаном, а моему отцу досталась кружка Café du Monde, которую я купил ему, когда мы как-то вечером после ужина пошли в ресторан beignet. Иногда мы оставляем еду, если думаем, что наши отцы хотели бы ее съесть: жареный цыпленок, ужин на День Благодарения, рис, печенье, батончик Mounds, бутылку диетической колы.